Девушка выбежала в коридор, и Констанция услышала, как стучат ее каблучки по
лестнице. Она осторожно выглянула и увидела, как Колетта сбегает вниз. Констанция
подошла к поручням галереи и посмотрела вниз.

Колетта уже сбежала на первый этаж и бросилась бегом в раскрытую дверь комнаты,
где стояли музыкальные инструменты — клавир, клавесин и позолоченная арфа. Отсюда,
сверху, Констанциибыло хорошо видно, как Колетта огляделась по сторонам, а потом,
убедившись, что ее никто не видит, запустила руку под чехол, прикрывавший верх арфы.

Тихо зазвенели струны, и испуганная девушка тут же прикрыла ихрукой. В ее пальцах
белел конверт письма.

Боясь, что девушка заметит, что она подсматривала, Констанциябыстро вернулась в
спальню и только успела устроиться в мягком кресле, как в комнату вбежала Колетта.

Лицо ее сияло от счастья, а конверт с письмом она прижимала к груди.

—    Вот оно, Констанция.

Мадемуазель Аламбер тут же развернула письмо и принялась читать.

Это был несусветный бред. Какими только эпитетами не наделял свою возлюбленную
Александр Шенье! Но ничего неожиданного в письме для Констанции не было. Обычное
любовное письмо мальчишки, еще не научившегося как следует писать.

Даже не дочитав до конца, Констанция сложила письмо и вновь опустила его в конверт.

—    Возьми, — протянула она послание Колетте. Та с надеждой смотрела на
Констанцию.

—    Ну как?

—    Он пишет великолепно, правда, немного сбивчиво, но в искренности его чувств я не
сомневаюсь.

—    Так, что мне делать?

— Пойми меня правильно, Колетта, если он написал тебе письмо, то ты вправе
ответить ему точно таким же. Ты согласна?

—    Конечно! Я так рада, что вы согласились помочь мне!

—    Садись к секретеру, — Констанция сама подвинула стул, а Колетта уже нетерпеливо
откинула крышку, взяла лист бумаги, перо и приготовилась писать.

Констанция, обдумывая текст будущего письма, ходила по комнате, обмахиваясь
веером.

А Колетта следила за ней, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону.

—    Как ты его называешь? — спросила мадам Аламбер.

—    Шевалье.

—    Ну, так и пиши: «Дорогой шевалье!» Колетта склонила головуна бок и от усердия
высунув язычок, начала старательно выводить буквы.

А Констанция, спохватившись, что впопыхах ее подопечная забылазакрыть дверь,
щелкнула задвижкой.

— Вот так-то лучше, иначе, чего доброго, сюда придет твоя мать, и ты не успеешь
дописать письмо, а я буду уличена.

—    Я тебя ни за что не выдам! — горячо проговорила девушка.

—    Значит так:«Дорогой шевалье! Ваша любовь окрыляет меня и наполняет нежностью
мое сердце». Колетта слушала как завороженная.

—    Ты знаешь такие красивые слова, Констанция!

—    Это всего лишь дань приличия, так пишут все, — призналась мадемуазель
Аламбер, — и твое письмо не будет ничем отличаться от сотни других.

—    Но ведь его письмо особенное, Констанция?

—    И он пишет тебе самые обыкновенные слова. А ты лучше поменьше говори, а
записывай.

—    «.и наполняет нежностью мое сердце», — повторяла вслед за пером Колетта. Что

— что, а почерк был у нее отменный, буквы получались ровными, с одинаковым
наклоном и в коице каждого слова стоял замысловатый завиток.