—    Нет, мадам.

—    Отчего же?

—    Я заходил к вам всего лишь поговорить о вашем муже, и вы мне все рассказали,
удовлетворили мое любопытство.

—    Так вы не придете?

—    Я сожалею, мадам, но не в моих правилах возвращаться к женщинам.

—    Вы чудовище, виконт, — приторно улыбалась маркиза.

— Мне часто говорят это, но стоит взглянуть в зеркало, я понимаю — меня хотят
оболгать. Ведь невозможно же, маркиза, согласитесь, любить чудовище.

—    Любовь.    —    задумчиво    произнесла    маркиза    Лагранж, — я никогда не

злоупотребляю этим словом.

— И правильно делаете, маркиза, никогда не стоит говорить, что ты кого-то любишь,
если это не так.

—    Но вы же, виконт, любите повторять это слово.

—    Я говорю лишь то, о чем хотят от меня услышать, не больше.

—    Так вы обманываете женщин?

—    Ничуть. Когда я произношу слово» люблю «, я и в самом деле испытываю это
чувство. Но вы же сами убедились, любовь может быть разной — любовь тела, любовь
души, любовь сердца, глаз.

—    Мужчины всегда находят оправдание для себя, — немного раздраженно бросила
маркиза и танец на этом завершился.

Только тут спохватились, что старая графиня уснула. Анри тут же дал знак музыкантам
и те удалились.

—    Мадам! Мадам!

—    А? Что? — графиня вскинула голову.

—    Мадам.

—    Ты хочешь пригласить меня на танец?

—    Нет, бабушка, я уже отпустил музыкантов и, по-моему, настало время ложиться
спать.

—    А ты спать собираешься? — лукаво улыбаясь, поинтересовалась графиня Лабрюйер.

—    Я слишком молод, чтобы спать каждую ночь. Дворецкий стоял в двери с
непроницаемым лицом. Ему-то прекрасно были известны все ночные похождения
молодого виконта. Но пожилого слугу уже трудно было чем-либо удивить. За время
службы у графини Лабрюйер он насмотрелся всякого. А самое главное, он научился

Ничем не выдавать своего удивления, а это главное для слуги.

—    Я вас провожу, — виконт подал руку своей бабушке и та, распрощавшись с гостями,
двинулась к своей спальне. Распрощались и супруги Лагранж.

Мадлен, поколебавшись, подошла к Констанции и поблагодарила ее:

— Мадемуазель, спасибо вам за заботу, я, наверное, воспользуюсь вашим советом
покинуть имение.

—    Да, мадам, вам лучше всего уехать. Но только не расставайтесь с воспоминаниями.

—    Спокойной ночи.

Мадлен Ламартин выглядела несчастной. Она сгорбилась и двинулась в одиночестве по
коридору.

» Какая странная женщина, — подумала Констанция, — быть влюбленной — и так не
обращать внимания на свою внешность «.

—    А мы чего ждем, Констанция? — поинтересовалась Колетта.

—    Подожди, посиди здесь немного, я сейчас вернусь.

Констанция выглянула в коридор.

По коридору легкой походкой возвращался Анри. На его губах блуждала задумчивая
улыбка. Он остановился у двери Мадлен Ламартин, ибо та была приоткрыта, словно
приглашала войти.