— Во всяком случае, мадемуазель, мне не
приходилось видеть женщин, способных
навсегда поставить точку в отношениях с мужчинами. Они всегда оставляют былых
любовников и даже друзей про запас, чтобы всегда можно было к ним вернуться.
— По-моему, и мужчины
таковы, — улыбнулась Констанция.
Граф задумался.
— Нет, мужчины всегда
решают окончательно расстаться или нет, оставаться друзьями
или врагами.
Такова ваша природа. Мужчины слишком
прагматичны, — Констанция
остановилась, — они делят мир лишь только на друзей и врагов. Им не доступен
смысл
истинной мудрости — никогда не делать необратимых поступков. Ведь поссориться
не
так уж сложно, не так уж сложно нажить врага. А житейская мудрость заключается
в том,
чтобы жить как считаешь нужным, не мешая другим, и в то же время оставлять
после себя
приятные воспоминания.
— Я думаю, мадемуазель, это
лето оставит о себе приятные воспоминания в вашей
душе.
— С чего вы взяли, граф?
— Нет, я не имею в виду себя, хотя и такое
может случиться, я вижу по вашим глазам
— вы совершили что-то, к чему долго
стремились.
— И это вновь ваши
фантазии.
— Нет-нет, мадемуазель, это
было, наверное, очень благим делом?
— Если бы вы только знали,
— рассмеялась Констанция, — возможно, тогда вы
назвали бы меня чудовищем.
— Я догадываюсь, мадемуазель, о чем может
идти речь. Женщина счастлива, только
отомстив своему врагу, при этом оставаясь в тени.
— Вы почти угадали.
— Я не собираюсь больше
надоедать вам и хочу напомнить, мое предложение остается
в силе, что бы ни случилось.
— Даже если вы женитесь? —
рассмеялась Констанция.
— Такое невозможно, только
на вас.
— А если вам придется ждать
всю жизнь?
— Это будет приятным
ожиданием, мадемуазель.
— И вы не раскаетесь даже
на смертном одре?
— Я не раскаюсь, если в
этот момент вы будете рядом со мной.
— Но вы же совсем меня не
знаете, я несносная интриганка и взбалмошная женщина.
Вы со мной не будете счастливы и дня.
— Вот видите, мадемуазель,
вы уже рассуждали словно стали моей женой. Еще
немного — и я уверен, мы будем вместе.
— Вы так хотите, граф,
чтобы я вам отказала?
— Простите, мадемуазель, я
должен вас покинуть, — и граф, ничего более не объясняя,
заспешил по аллее к дому.
А Констанция осталась одна стоять на
перекрестье двух аллей. Здесь пронзительно дул
ветер, подол ее платья прилип к ногам, с головы срывало шляпку. И если бы не
тонкая
шелковая лента, завязанная бантом на подбородке, то бежать бы Констанции за
своей
шляпкой, безуспешно пытаясь ее поймать.
«Я, наверное, поступаю не правильно, — думала
Констанция Аламбер, — пытаяь
решить за других людей, что им нужно и чего не стоит делать. Но если я вижу,
что
происходит несправедливость и невинная Колетта досталась бы в руки развратного
Эмиля,
разве не справедливо будет, если бедная девочка поймет, что такое любовь,
Раньше, чем выйдет замуж. Ведь я уверена,
Мадлен Ламартин не страдала бы так от
любви к виконту, если бы ей довелось раньше изменять своему мужу. Наверное, ее
муж-
прокурор — зануда и книжний червь, ничего не смыслящий в жизни. Он занят только
своей службой, бумагами, судами, а его жена изо дня в день повторяет одно и то
же:» я