—    Он будет допытываться у нее, у меня.

—    А мы будем молчать, пусть гадает.

—    Ну что ж, Констанция, ты в таком прекрасном расположении духа, что я осмелюсь
тебе напомнить — ты проиграла.

—    Я проиграла?

—    Да-да, ведь у нас был уговор.

Констанция Аламбер повернула голову сначала в одну сторону, потом в другую,
изображая на своем лице крайнее удивление.

—    Нет, Анри, я не могла проиграть.

—    Да, ты проиграла.

—    Нет.

^{—    Да}.

Каждый раз на лицах спорящих, когда они произносили свои «да»и «нет», улыбки
становились все более лучезарными.

—    Нет, Анри, я не могла проиграть.

— Но как же, Констанция, Колетта лишилась невинности, а ты мне кое-что за это
обещала. Констанция погрозила пальцем виконту.

— Честное слово, Анри, я нахожусь под большим впечатлением от твоих слов. Они
очень многообещающие.

—    Так значит, долг будет оплачен? — рассмеялся Анри.

—    Сейчас мы об этом поговорим.

—    Давай.

Констанция закинула руки за голову, мокрая сорочка еще плотнее прилегла к ее телу,
сделав доступными взгляду виконта почти все прелести ее молодого тела.

—    Так что, Анри, тебе не хватило Колетты, ты не насытился ее молодостью, ее
невинностью?

—    Этим насытиться невозможно.

—    Так значит, я, Анри, выигрываю по сравнению с Колеттой?

—    Да, ты выигрываешь, хотя не во всем.

—    И в чем же я ей уступаю?

—    К сожалению, Констанция, ты не невинна.

—    О боже мой, какой ты привередливый, Анри!

—    Так я берусь, все-таки, утверждать, Констанция, ты проиграла и должна уплатить
обещанный тобой долг.

—    Я договорилась с тобой? — крайнее изумление отразилось на лице Констанции. —
О чем?

—    Ну как же, мадемуазель, мне не очень удобно напоминать об этом. Я думаю, ты сама
должна вспомнить.

—    Ах, да, я что-то припоминаю, я попросила тебя, а ты выставил какие-то
сумасбродные условия. Это же была шутка, Анри, простая светская шутка, и я удивлена,
как это ты мог прийти ко мне и требовать возвращения подобного долга.

—    Какая шутка! — возмутился Анри. — Ты сама попросила меня сделать одну услугу,
пообещав за это стать моей любовницей.

Анри и Констанция говорили с некоторым напряжением. Они не привыкли, несмотря
на свой раскрепощенный образ жизни, говорить о таких вещах открыто. Обычно все
сообщалось иносказаниями, а теперь и впрямь получилось так, что Анри пришел
требовать довольно странную вещь.

—    Но это шутка, Анри.

—    Нет, ты говорила это серьезно.

— Хорошо, предположим, я говорила это серьезно но кто сможет доказать, что я
пообещала стать твоей любовницей в обмен на совращение Колетты?

—    Я думал, ты женщина слова, — сказал Анри.