—    Зря ты пришла, Мадлен.

—    Я не пришла, — улыбнулась женщина, — я выстояла свое счастье под дождем, в
темноте, глядя на освещенное окно. Я видела, как ты смотрел на улицу и наверное, думал
обо мне. Скажи, Анри, что ты тогда подумал?

—    Я рассердился на тебя, Мадлен.

—    Но разве можно, Анри, сердиться на любовь? Ведь это она привела меня под окна
твоего дома, она заставила бросить все, что у меня было и идти сюда.

Анри насторожился.

—    Ты что, Мадлен, неужели ты все рассказала мужу?

—    Нет, не бойся, — рассмеялась мадам Ламартин, — я не так глупа как ты думаешь.

—    Я этого никогда не говорил.

—    Муж не знает, куда я пошла, ему и в голову не придет подозревать меня в
неверности.

Разогретая ласками, Мадлен наконец-то перестала дрожать. Ее немного подсохшие
волосы стали нежнее, и виконт намотал одну прядь себе на палец.

Мадлен взяла его за руку.

— Подержи еще немного, вот так, и они сохранят форму, запомнят тебя точно так же,
как твой образ отпечатался в моей душе. Я сохраняю сейчас твою форму, Анри.

—    Не говори глупостей, Мадлен. Это не любовь, а всего только жалость. Ты жалеешь
себя, а я пожалел тебя.

—    Хорошо, Анри, называй это как хочешь, но главное, ты любишь меня,

Мадлен еще крепче прижалась к виконту Лабрюйеру и тот ощутил, как оглушительно
громко бьется ее сердце.

—    Я люблю тебя, — прошептал он, пытаясь поцеловать ее в губы.

Но женщина, смеясь, избежала поцелуя и обхватив Анри за шею, поджала ноги. Тот не
удержался на ногах и вынужден был опуститься прямо на ковер перед камином.

—    Еще немного, Мадлен, и мы рухнули бы в огонь.

—    Мы и так с тобой сгораем, Анри.

—    Ты слишком близко сидишь к огню.

Анри ощутил, как пышет жаром на его руку, ложащуюся на плече Мадлен.

— Я всего лишь хочу высушить одежду, — и Мадлен через голову сбросила блузку, а
затем, засмеявшись, бросила ее в камин.

—    Что ты делаешь? — воскликнул Анри, глядя, как огонь неохотно пожирает мокрую
материю.

— А почему, Анри, на тебе до сих пор надето вот это? — Мадлен сорвала с него
рубашку и тоже бросила в камин.

Огонь взвился, загудело в дымоходе и на какое-то время спальня наполнилась ярким
светом сгоравшей одежды.

—    Ты что, Мадлен, сошла с ума?

—    А зачем мне одежда, я же не собираюсь уходить отсюда никогда, — Мадлен
обхватила его за шею и повалила на ковер.

Жак, пришедший узнать у своего хозяина, не нужно ли ему чего, стоял у приоткрытой
двери спальни, не решаясь войти. Веселый смех Мадлен вгонял его в краску.

—    Нет, наверное, ему ничего не нужно, — пробормотал Жак, прикрывая дверь.

Но все же далеко отходить он не решился. Жак устроился в хозяйском кресле в
гостиной, даже не поднимаясь подкинул дров в камин задремал, чутко прислушиваясь к
звукам, доносившимся из спальни.

Кому-нибудь они и помешали бы дремать, но только не Жаку. За свою службу у
виконта Лабрюйера он наслушался и насмотрелся всякого. Единственное, что удивляло
слугу, так это почему его господин не прогнал мадам Ламартин прочь, ведь еще ни одной
женщине не удавалось завладеть его сердцем дважды.