— Зря ты пришла, Мадлен.
— Я не пришла, — улыбнулась
женщина, — я выстояла свое счастье под дождем, в
темноте, глядя на освещенное окно. Я видела, как ты смотрел на улицу и
наверное, думал
обо мне. Скажи, Анри, что ты тогда подумал?
— Я рассердился на тебя,
Мадлен.
— Но разве можно, Анри,
сердиться на любовь? Ведь это она привела меня под окна
твоего дома, она заставила бросить все, что у меня было и идти сюда.
Анри насторожился.
— Ты что, Мадлен, неужели
ты все рассказала мужу?
— Нет, не бойся, —
рассмеялась мадам Ламартин, — я не так глупа как ты думаешь.
— Я этого никогда не
говорил.
— Муж не знает, куда я
пошла, ему и в голову не придет подозревать меня в
неверности.
Разогретая ласками, Мадлен наконец-то
перестала дрожать. Ее немного подсохшие
волосы стали нежнее, и виконт намотал одну прядь себе на палец.
Мадлен взяла его за руку.
— Подержи еще немного, вот так, и они
сохранят форму, запомнят тебя точно так же,
как твой образ отпечатался в моей душе. Я сохраняю сейчас твою форму, Анри.
— Не говори глупостей,
Мадлен. Это не любовь, а всего только жалость. Ты жалеешь
себя, а я пожалел тебя.
— Хорошо, Анри, называй это
как хочешь, но главное, ты любишь меня,
Мадлен еще крепче прижалась к виконту
Лабрюйеру и тот ощутил, как оглушительно
громко бьется ее сердце.
— Я люблю тебя, — прошептал
он, пытаясь поцеловать ее в губы.
Но женщина, смеясь, избежала поцелуя и
обхватив Анри за шею, поджала ноги. Тот не
удержался на ногах и вынужден был опуститься прямо на ковер перед камином.
— Еще немного, Мадлен, и мы
рухнули бы в огонь.
— Мы и так с тобой сгораем,
Анри.
— Ты слишком близко сидишь
к огню.
Анри ощутил, как пышет жаром на его руку,
ложащуюся на плече Мадлен.
— Я всего лишь хочу высушить одежду, — и
Мадлен через голову сбросила блузку, а
затем, засмеявшись, бросила ее в камин.
— Что ты делаешь? —
воскликнул Анри, глядя, как огонь неохотно пожирает мокрую
материю.
— А почему, Анри, на тебе до сих пор надето
вот это? — Мадлен сорвала с него
рубашку и тоже бросила в камин.
Огонь взвился, загудело в дымоходе и на
какое-то время спальня наполнилась ярким
светом сгоравшей одежды.
— Ты что, Мадлен, сошла с
ума?
— А зачем мне одежда, я же
не собираюсь уходить отсюда никогда, — Мадлен
обхватила его за шею и повалила на ковер.
Жак, пришедший узнать у своего хозяина, не
нужно ли ему чего, стоял у приоткрытой
двери спальни, не решаясь войти. Веселый смех Мадлен вгонял его в краску.
— Нет, наверное, ему ничего
не нужно, — пробормотал Жак, прикрывая дверь.
Но все же далеко отходить он не решился. Жак
устроился в хозяйском кресле в
гостиной, даже не поднимаясь подкинул дров в камин задремал, чутко
прислушиваясь к
звукам, доносившимся из спальни.
Кому-нибудь они и помешали бы дремать, но
только не Жаку. За свою службу у
виконта Лабрюйера он наслушался и насмотрелся всякого. Единственное, что
удивляло
слугу, так это почему его господин не прогнал мадам Ламартин прочь, ведь еще ни
одной
женщине не удавалось завладеть его сердцем дважды.