—    Боже, — Арман привлек к себе Констанцию и нежно поцеловал в губы, — я так
счастлив!

—    Я тоже, — Констанция кивнула и положила голову на плечо Армана.

Они долго сидели вот так, обнявшись, глядя на неподвижное зеркало воды, глядя на
отражение проплывающих в озере облаков, и им было хорошо. Казалось, их души тоже
воспарили над землей иплавно летят вместе с белыми облаками куда-то далеко-далеко.
Первой пришла в себя Констанция.

—    Арман.

—    Да, дорогая, я тебя слушаю.

—    Если у нас будет мальчик.

—    Конечно же у нас будет мальчик!

— Погоди, не перебивай, — остановила Армана Констанция, — если будет мальчик,
мы назовем его Мишель, ты согласен?

—    Как хочешь, дорогая. А если будет девочка? — осведомился Арман.

—    Девочка? — задумалась Констанция. — Что же, тогда ты сам придумай ей имя.

—    Если будет девочка, то я назову ее Констанцией, — по слогам произнес имя своей
жены граф де Бодуэн.

—    Нет-нет, дорогой, только не Констанцией.

—    Почему?

—    Я хочу, чтобы у тебя была только одна Констанция — я.

—    Хорошо, пусть так и будет.

—    А теперь пойдем, наверное, от свежего воздуха у меня закружилась голова. Дай мне
свою руку, — попросила Констанция.

Граф де Бодуэн взял жену под руку и они медленно двинулись вниз к подножию холма,
где их ожидали лошади. Счастливая улыбка не сходила с лица Армана. Он все время
пристально смотрел под ноги, бережно ведя жену. А Констанция улыбалась, глядя на то,
как старается ее муж. Она тоже была счастлива, чувствуя, что наконец она стала
настоящей женщиной, что у нее под сердцем шевелится ребенок. И неважно, кто это
будет — мальчик или девочка, это будет ее ребенок, ее плоть и кровь, ее душа.

ГЛАВА 2

Постепенно Констанция привыкала к жизни в новом доме и то, что раньше ее удивляло,
казалось необычным, стало будничным и привычным. Граф де Бодуэн, хоть и был занят
при дворе, всегда спешил домой, где его ждала молодая супруга.

Он сразу же подходил к ней, целовал руку и негромко спрашивал так, чтобы слышать
могла только Констанция.

— Как ты себя чувствушь? Как он? Констанция склоняла голову, на ее губах
появлялась улыбка.

—    Все нормально, Арман, он ведет себя очень пристойно.

—    Дерется? Бушует?

— Да нет, нет, что ты, дорогой, он ведет себя смирно, лишь изредка подает признаки
беспокойства — толкает меня, ворочается.

—    Это больно, Констанция?

—    Да нет же, что ты, Арман, все нормально.

—    Я так за тебя волновался, просто не находил себе места. Но при дворе столько дел,
что у меня буквально голова идет кругом.

—    Я тебя понимаю, ведь ты должен быть все время подле короля.

— Да, Констанция, масса всяческих распоряжений, приказаний, бумаг. Буквально
некогда вспомнить о тебе.

—    Что, ты меня начинаешь забывать?