—    Я вам завидую, — ехидно замечал король Витторио, — думаю, со временем ваше
чувство переменится.

—    Никогда, ваше величество, я останусь верна своей любви.

—    Вы родите ребенка и ваше чувство переменится.

—    Нет, ваше величество, — говорила Констанция, учтиво кланяясь королю.

Уже все при дворе знали, ни для кого не являлись секретом чувства короля, все
удивлялись только одному, как стойко держится молодая графиня де Бодуэн.

— Арман, Арман, что-то надо предпринять, — все чаще и чаще говорила жена,
обращаясь к мужу.

Арман пожимал плечами.

—    Дорогая Констанция, что я могу сделать?

—    Не знаю, не знаю, дорогой, увези меня отсюда, увези в Париж.

—    В Париж? — мечтательно произносил Арман. — Но кто меня отпустит? Король
требует моего присутствия каждый день. Он постоянно дает мне распоряжения,
приказания, чтобы я следил то затем, то за другим. Я не могу отлучиться от двора даже на
день, а ты говоришь о Париже. Это невозможно!

—    Дорогой, но ведь все может погибнуть, наше счастье может рухнуть, ведь оно и так
довольно хрупко.

—    Что ты, дорогая, я никогда тебя не брошу, я же тебе об этом тысячу раз говорил.

—    Я хочу тебе верить, Арман, хочу, но не могу, силы покидают меня, выдержка мне
уже изменяет. Мне кажется, я сорвусь и скажу что-нибудь очень дерзкое королю.

—    Не надо, что ты, дорогая, ведь он же король, а мы всего лишь его подданные, всего
лишь придворные. Власть ему дана самим богом.

—    Не говори глупостей, Арман, он такой же человек как ты или я. Он так же
переживает, точно так страдает, а может быть, гораздо сильнее.

—    Да, дорогая, король страдает.

—    И ты, Арман, хочешь сказать, что не знаешь, почему?

Граф де Бодуэн рассеянно пожимал плечами и старался избегать подобных разговоров,
покидая комнату, в которой сидела за рукоделием его молодая жена.

Старая графиня де Бодуэн все чаще и чаще смотрела на свою невестку с нескрываемым
интересом, ожидая, когда же наконец произойдет падение, когда же, наконец, эта
парижская гордячка не выдержит и сдастся. Ведь она, графиня де Бодуэн, не смогла бы
выдержать подобной пытки и уже давным-давно оказалась бы в постели короля. И это
злило старую женщину еще больше.

—    Мне кажется, ты плохо спала, — обращалась графиня де Бодуэн к своей невестке
почти каждое утро

—    Нет, я спала хорошо, — кротко отвечала Кон станция.

—    Тогда почему ты так бледна, почему у тебя под глазами появились круги?

—    Не знаю, не знаю, — отвечала Констанция, — может быть, просто мне нездоровится,
немного побаливает голова.

—    Сегодня мы приглашены ко двору, ты пойдешь?

— А почему бы и нет, — вскидывала голову Констанция, — если буду себя
чувствовать сносно, обязательно пойду.

—    А вот я бы на твоем месте, голубушка, сидела дома.

—    Почему я должна сидеть взаперти?

—    А потому, дорогая, что из-за тебя у моего сына могут быть неприятности.

—    Как это из-за меня?! — восклицала молодая женщина.

—    Король может его невзлюбить и отправить куда-нибудь очень далеко с каким-
нибудь опасным поручением.

—    Нет-нет, Арман должен быть со мной, — беспокоилась Констанция.

Чувствуя, что подобные разговоры досаждают Констанции, старая графиня де Бодуэн
все чаще и чаще заговаривала с ней на подобные темы, изводя Констанцию. Та старалась