фаворитки короля, его супруги Констанции. Служанки несли манекены, а сам граф де
Бодуэн понуро шел впереди.

—    Граф де Бодуэн! — послышался раскатистый голос короля Витторио.

Слуги и постельничий короля низко поклонились. Король стоял высоко на галерее и
смотрел на своих подчиненных сверху вниз.

—    Голубого цвета нет? — осведомился король Витторио, разглядывая манекены,
облаченные в розовые и золотистые одежды.

—    Так было приказано, — ответил граф де Бодуэн, отводя взгляд.

— Понимаю, даже знаю, кто вам отдал приказание, — бросил сверху король, — а вам
не нравится голубой цвет?

Граф де Бодуэн несколько замешкался с ответом, а король Витторио быстро сбежал
вниз.

—    Я понимаю, что голубой цвет, возможно, вам и не нравится, но мне хочется, чтобы
вот это было примерено, — король снял с плеч свой голубой сюртук, отороченный
кружевами и украшенныйсверкающими пуговицами с королевским гербом.

—    Как вам будет угодно, — ответил граф де Бодуэн, склонив голову.

—    Да, я так хочу. А разве вам, граф, что-то не нравится?

—    Как вам будет угодно, ваше величество, — вновь произнес граф де Бодуэн,
принимая голубой сюртук короля и перебрасывая его через руку.

—    Примерьте, — коротко бросил король. Постельничий поклонился своему монарху и
двинулся в сопровождении слуг по длинному коридору. Пройдя несколько десятков шагов,
Арман вновь услышал властный окрик короля:

—    Граф де Бодуэн!

Арман остановился, резко обернулся и склонил голову. — Слушаю, ваше величество.

—    Нет, ничего, — улыбнулся король, — ступайте. Слуги покорно двинулись за
постельничим. Арман был растерян еще больше, он не понимал, чего же хочет от него
король Пьемонта Витторио, зачем он его остановил и окликнул во второй раз. В нижних
комнатах дворца Риволи работали портные. Старательные женщины гладили одежду,
пришивали кружева, кроили ткани. В середине зала, перед большим зеркалом в темной
дубовой раме, стояла Констанция. Она была в корсете и нижних юбках. Три швеи
пришивали к корсету батистовые кружева.

Констанция смотрела на свое отражение в зеркале, как будто бы она не верила, что в
стекле именно ее отражение, а не чье-либо другое. Она попыталась сама себе улыбнуться.
Отражение ответило жалкой и немного робкой улыбкой. Настроение Констанции
мгновенно испортилось.

» Неужели это я, такая испуганная и растерянная? Неужели на моих губах никогда уже
не будет счастливой и радостной улыбки, как прежде?«

Граф де Бодуэн в сопровождении служанок с манекенами на руках подошел к
Констанции.

Она увидела своего мужа в зеркале и на этот раз улыбнулась презрительно.

Граф де Бодуэн перехватил улыбку своей супруги и замешкался. Он приблизился к
Констанции на несколько шагов и, глядя на нее, произнес:

—    Это тоже должно быть примерено. Констанция увидела в зеркале голубой сюртук
короля.

—    Повесьте, граф.

Арман перекинул голубой сюртук через изящную ширму. Женщины, работавшие
вокруг, притихли.

Арман подошел к самой ширме и в упор посмотрел на отражение Констанции в зеркале.

Та коротко вскрикнула:

— Не надо, не надо на меня смотреть, граф де Бодуэн! — она тут же прикрылась
куском ткани, прижав его к груди.

Но граф де Бодуэн неотрывно следил за своей женой.