—    Как все ужасно! — шептала она. Дверь тихо открылась и к матери подошел сын. Он
положил ей руки на плечи.

—    Почему ты плачешь, мама, что случилось?

—    Сынок, случилось самое ужасное, что только могло быть.

—    Что, кто-то умер?

—    Нет, война проиграна, французы требуют капитуляции.

Тринадцатилетний Витторио наклонил голову.

— Мама, не стоит плакать, я стану королем и тогда я верну все наши земли, я изгоню
французов из Пьемонта, мы будем править вместе с тобой.

—    А отец?! — воскликнула королева.

—    Он мне после всего — не отец.

—    Но он король, сынок, опомнись, что ты говоришь!

—    Нет, мама, — слишком сурово и абсолютно не по-детски произнес Витторио, — он
уже не король, королем буду я. И это время, поверь, наступит очень скоро.

—    Сынок, боже, как это все ужасно! — королева прижала наследника к груди и стала
приглаживать взъерошенные волосы. — Сынок, ты сам не знаешь, что говоришь, ведь
отец тебя любит.

— Нет, он не любит меня, не любит тебя, он любит только эту женщину, — ребенок
тряхнул головой, указывая вверх, туда, где находилась комната Констанции.

—    Он даже не вышел к своим министрам, — сказала королева.

—    Значит, он не король, — вновь сказал Витторио-младший.

—    Нет, сынок, не надо так говорить, твой отец пока еще король. У взрослых свои
проблемы и понять их, зачастую, не так просто. Но поверь, твой отец хороший человек,
честный.

Я не хочу больше о нем слышать, — Витторио освободился от объятий матери, гордо
вскинул голову и пошел в свою спальню.

А королю Пьемонта Витторио было все равно, выиграна война или проиграна, лишился
он короны или нет. Он сидел у жарко пылающего камина и пристально глядел в огонь на
скачущие языки пламени, пожирающие толстые поленья. В его руках был остро
отточенный нож, и он механически, ни о чем не думая, строгал тонкую щепку. За его
спиной слуги носили в большую медную ванну, установленную посреди спальни, горячую
воду .Констанция лежала на постели с привязанными к спинке кровати руками. На ее лице
была маска, а все тело было закутано в густо намазанные куски ткани. Она время от
времени открывала глаза и из ее уст слетал стон.

— Скорее! Скорее! — обернувшись, торопил слуг король Витторио, хотя те и так
суетились изо всех сил.

Наконец, ванна была полна. Король Витторио поднялся и, взглянув на старого лекаря,
отдал распоряжение.

—    Засыпайте, доктор.

— Слушаюсь, ваше величество, — поклонился лекарь и, засучив рукава, принялся
сыпать в горячую ванну всевозможные порошки и лить какие-то зловонные зелья.

Над ванной сразу же заклубился едкий пар, пахнущий серой.

—    Это невыносимо, — прошептала Констанция, судорожно дергаясь на постели.

—    Потерпи, скоро тебе станет легче.

—    Мне никогда не станет легче! — выкрикнула Констанция, дергая связанными
руками.

Король пощупал воду и подошел к постели больной. Констанция вновь открыла глаза и
воскликнула:

—    Зеркало, дай мне зеркало!

—    Оно тебе ни к чему, — ласково сказал король.

—    Нет, я прошу, дай, я хочу глянуть, на что я стала похожа.

—    Это не очень прятное зрелище, дорогая, но зеркало ты вскоре получишь.