—    А что в этом плохого? Ты, кажется, еще никого не любила как следует. Думаю, что
ты сможешь гордиться тем, что первым мужчиной, которого ты полюбишь, будет такой
знаменитый человек, как граф Калиостро. Запомни, все, что от тебя требуется, когда он
прибудет сюда — быть с ним любезной и ласковой.

—    А если он даже не захочет взглянуть на меня? — неуверенно пробормотала Луиза.

Ташеретта де Андуйе резко махнула рукой.

— Вздор. Захочет, и еще как захочет. Он же мужчина в конце концов. Все мужчины
одинаковы. Уж в этом то я за свою долгую жизнь смогла разобраться, поверь мне, внучка.
Нет ни одного мужского сердца, которое смогло бы устоять перед обаянием молодости и
красоты. А ты самая красивая в роду де Андуйе, это уж вне всякого сомнения. Если даже
у вас ничего не получится в первый раз, то я сама лично займусь тем, чтобы граф
Калиостро не остался в Париже без нашего присмотра. Он уже не слишком молодой
человек, и ему наверняка требуется уютный семейный уголок, где он мог бы отдохнуть от
дел и общества. Не робей, Луиза, я уверена в том, что у нас все получится. Пойдем-ка еще
раз проверим твой туалет.

Констанция облегченно вздохнула, когда обе графини де Андуйе покинули салон,
наконец — то оставив ее в покое.

Граф Калиостро все не появлялся, и Констанция уже подумала о том, чтобы род каким

— нибудь благовидным предлогом — например, сославшись на головную боль, покинуть
салон. Правда, госпожи де Сен-Жам нигде не было видно, а не поставив ее в известность,
Констанция уходить не хотела.

Господин Бомарше, граф и графиня де ла Мотт и господин де Лаваль сели играть в
карты. Минимальной ставкой игры в «фараона» было сто ливров.

Констанция вместе с кардиналом де Роаном стояла возле стола, за которым шла
карточная игра, и, изредка перебрасываясь с ним короткими фразами, наблюдала за ходом
партии. Толстяк господин де Лаваль выигрывал одну ставку за другой. Когда, наконец, в
салоне появилась госпожа де Сен-Жам, Констанция вознамерилась, пожаловавшись на
головную боль, покинуть этот дом, было уже поздно. На сияющем лице госпожи де Сен-
Жам появилась торжествующая улыбка, и она с радостью объявила:

—    Граф Александр де Калиостро.

ГЛАВА 5

Граф Калиостро вошел в салон госпожи де Сен-Жам усталой походкой, говорившей о
том, что у него выдался тяжелый день. Судя по всему, он только что прибыл с одного из
своих представлений, где ему пришлось демонстрировать способности профессора
демонологии и мистицизма. Глаза его покраснели, веки набрякли и меньше всего он
сейчас напоминал человека, склонного поражать воображение окружающих чем-то
сверхъестественным и необычайным. Его обычное черное одеяние смотрелось в этот
момент как-то по особенному зловеще.

Мужчины, которые сидели за столом, играя в карты, немедленно позабыли о своем
занятии и поднялись навстречу Калиостро, чтобы приветствовать его. Особенную
горячность проявил почему-то кардинал де Роан. Констанция вполне могла понять
причины преклонения перед графом Калиостро людей, подобных госпоже де Сен-Жам.
Ничего удивительного не было и в том, что свое горячее поклонение знаменитому
итальянцу выказали граф и графиня де ла Мотт, обе наследницы графского титула Андуйе
и господин де Лаваль. Что же касается кардинала де Роана, то Констанция никак не могла
понять причин, вызывающих подобный восторг у слуги божьего. По мнению Констанции,
церковь, признающая только божественные чудеса, должна была проявлять высшую
степень недоверия по отношению к тому, что делал этот явный атеист. Во всяком случае,
по представлению Констанции, человек набожный и, уж тем более, посвятивший всю