Именно после этого господин де ла Мотт, скрывавшийся теперь под другим именем в
Лондоне, был арестован агентами английской секретной службы и сопровожден ими до
Кале. Здесь он был передан французским властям и в зарешеченной карете привезен в
Бастилию.

Рядом с графом де ла Моттом, кардиналом де Роаном и Рето де Виллетом оказался и
Александр де Калиостро, на которого так же указала мадам де ла Мотт. Вот теперь у него
был настоящий повод сокрушаться над тем, что он не последовал совету своего друга и
наставника Франца Антона Мессмера.

Калиостро был погублен женщиной, женщиной, в которую он так безоглядно
безрассудно влюбился.

«Дело с ожерельем» получило широкую огласку во Франции. Над этим потрудились
как враги кардинала де Роана, так и недруги королевы Марии-Антуанетты. Именно они
стали главными мишенями для беспощадной критики в самых разнообразных
изданиях. Антимонархически настроенная пресса, в рядах которой выделялся «Парижский
листок», издаваемый Николя Ретифом де ля Бретоном, прямо призывала к народному
бунту против «зажравшихся аристократов». В общем, изгалялись все.

И надо честно признать, что повод для этого был отменный. Как и предсказывал
министр юстиции при дворе Людовика XVI господин де Миромениль, в деле кардинала де
Роана французским официальным кругам пришлось столкнуться с резкой реакцией
святого престола.

В расследовании дела о бриллиантовом ожерелье вмешался даже сам папа Римский,
который отказался признать юрисдикцию короля Людовика XVI над кардиналом и
требовал передачи дела в компетенцию религиозных властей.

Папский нунций в Париже развил такую бурную деятельность, что министр
иностранных дел Франции был даже вынужден вызвать его к себе и вручить
официальную ноту протеста против вмешательства во внутренние дела Франции. Однако,
это ничуть не остановило представителя Рима, который продолжал всячески настраивать
высшее французское духовенство против светских властей. В конце концов его
деятельность принесла положительные результаты, но об этом — чуть ниже.

Невероятно, но факт — многие во Франции были уверены в том, что аферу с
ожерельем организовал ни кто иной, как сама королева Мария-Антуанетта.

Во всяком случае многочисленные бульварные писаки, обсасывая мелодраматический
сюжет этого дела, изображали королеву то «заносчивой австриячкой», то «надменной
аристократкой», то просто «презренной бабенкой». Спасало авторов подобных писаний
лишь их полная анонимность. Хотя некоторых — подобно Ретифу де ля Бретону — под
шумок тайная полиция запрятала в тюрьмы. Тому же Ретифу де ля Бретону пришлось
провести в заключении три месяца.

Все то время, пока шло расследование, Констанция де Бодуэн проводила с королевой,
стараясь оказать ей всякую моральную поддержку, на которую только была способна.
Сейчас она была полностью солидарна с королевой, на самом деле не имевшей никакого
отношения к той грязи, которую на нее пытались вылить.

Констанция слишком хорошо помнила, на какую черную неблагодарность способна
толпа. С этим она уже сталкивалась в Пьемонте.

Королева мужественно переносила травлю прессы, однако, иногда срывалась и на
несколько часов подряд запиралась в своих покоях. Констанция понимала, что в такие
моменты человек должен оставаться самим собой, но ей было невероятно горько от того,
что она не может помочь своей патронессе.

Суд, рассмотревший «дело с ожерельем», признал подпись королевы на купчей о
продаже ювелирами Бемером и Бассенжем кардиналу де Роану бриллиантовых
драгоценностей поддельной.

Также были признаны поддельными обнаруженные при обыске во дворце кардинала на
улице Вьей-дю-Тампль любовные письма королевы. Рето де Виллет сознался в том, что по