таинственные встречи, чудеса, игры воображения, приливы
вдохновения и случаи исцеления.

Хотя это место дарует огромное душевное богатство,
приближаться к нему следует подготовленным, ибо у
человека может возникнуть искушение блаженно потонуть в
его восторгах. По сравнению с ним обыденная реальность
может показаться пресной. В этом смысле более глубокие
слои психики могут стать восторгом-ловушкой, из которой
люди выходят неустойчивыми, полными шатких теорий и
туманных    представлений. Так    не    должно    быть.

Возвращаться нужно полностью промытым или выкупанным
в живительных и воодушевляющих водах, которые
оставляют на нашем теле аромат сакрального.

Каждая женщина имеет потенциальный доступ к Rio Abajo
Rio, реке под рекой. Ее приводит    к этой реке глубокая

медитация,    танец, писательство, молитва,    пение,    игра на

барабане,    активное воображение    или    любая    другая

деятельность, требующая сильно измененных состояний
сознания. В этот мир меж мирами женщину приводит тоска и
поиски чего-то такого, что она может увидеть только
краешком глаза. Ее приводит туда глубоко творческая
деятельность, намеренное одиночество, занятие любым
видом искусства. И даже при наличии этих хорошо
освоенных практик многое из того, что происходит в этом
непостижимом мире, навеки остается для нас тайной,
потому что нарушает все известные нам законы физики и
рационального мышления.

О том, как осторожно следует подходить к этому состоянию
души, повествует короткая, но очень выразительная сказка о
четырех раввинах, которые возмечтали узреть священное
колесо Иезекииля.

ЧЕТЫРЕ РАВВИНА

Однажды ночью четырем раввинам явился
ангел. Он разбудил их и перенес к седьмому
своду Седьмого Неба. Там они узрели
священное колесо Иезекииля.

Узрев такое великолепие, один из раввинов
на обратном пути из Pardes, Рая, на Землю
обезумел и до конца жизни блуждал,
бессмысленно лепеча.    Второй раввин

цинично заявил: "Колесо Иезекииля мне
просто приснилось, вот и все. На самом
деле ничего не случилось". Третий раввин
впал в полную одержимость и болтал как
заведенный о том, что увидел. Он говорил
без умолку, как это все устроено и что это