крика: молодой голос вскрикнул от ужаса,
другой голос стал жалобно звать, а после
раздался плач матери.

Персефоны нигде не было, и тогда начались
долгие отчаянные странствия Деметры в
поисках любимой дочери. Богиня бушевала,
рыдала, призывала, расспрашивала
встречных, обыскивала каждую гору,
каждую впадину, каждую пещеру, молила о
пощаде, молила о смерти, но нигде не могла
найти милое дитя.

Тогда она, даровавшая жизнь всему сущему,
прокляла все плодородные нивы на земле и
в тоске вскричала:    "Умрите! Умрите!

Умрите!" Из-за проклятия Деметры
перестали рождаться дети, перестали расти
хлеба, перестали цвести цветы. Нечем было
украсить пиры, нечем укрыть усопших.
Иссохла и потрескалась земля, иссохли
женские груди.

Деметра забыла про омовения, одежды ее
запылились, кудри повисли космами. Но
хотя сердце ее разрывалось от боли, она не
сдавалась. Как-то раз после долгих
расспросов, просьб и встреч, которые ни к
чему ни привели, она забрела в незнакомую
деревню и села, привалившись к колодцу.
Когда она сидела так, остужая измученное
тело о прохладный камень, к ней подошла
женщина, вернее, некое подобие женщины.
Она стала танцевать перед Деметрой, виляя
бедрами и тряся грудями, всеми своими
движениями намекая на совокупление. И,
глядя на нее, Деметра невольно
улыбнулась.

На самом деле это была не совсем женщина:
головы у нее не было, соски заменяли ей
глаза, а влагалище - рот. И из этого рта
полились сочные шутки, которыми она
стала угощать    Деметру.    Богиня

усмехнулась, потом заулыбалась и наконец
от души расхохоталась. И обе женщины
стали хохотать вместе: маленькая пузатая
богиня Баубо и великая Мать-Земля, богиня
Деметра.

Именно этот смех излечил Деметру от тоски
и дал ей силы для дальнейших поисков,