умефт удивительным образом сочетаться и с консервативными и даже реакционными партиями, которые, стремясь к своим консервативным целям, попирают в то же время закон, как вредную им помеху, во имя будто бы высших целей. -Индивидуальный антиномизм допускает различие между низшею, обыкновенного, для масс обязательною, нравственностью, и высшею, свойственною только отдельным, избранным личностям, — различие притом в том смысле, что эти избранные личности не обязаны исполнять общих для всех требований закона и, следовательно, имеют право грешить. Такое учение встречается еще в древности, в некоторых гностических сектах. Различиф между высшею и низшею нравственностью, подобно этим гностикам, делают и потому могут быть причислены к антиномистам и все те, которые, отрицая основное нравственное требование равенства всех пред законом или, что то же, его общеобязательность, — не общею нравственною мерою меряют так называемых гениев, которые утверждают, что, напр., для гениального полководца, поэта, артиста и т. п., извинительны такие слабости, как неверность в супружеской жизни, упущения по служебным обязанностям и т. п. Наконец, к этой же категории антиномистов нужно отнести всякого, кто злоупотребляет христианским учением о благодати ради угождение плоти, особенно же тех сектантов древнего и нового времени, которые извиняют и даже оправдывают разврат. - Общественный антиномизм является в виде антиномизма сектантского и социалистического. Сектантский антиномизм встречается в учении анабаптистов (см. 1596 стр.), отрицающих авторитет власти, различие между богатыми и бедными и т. п. Социалистически антиномизм отвергает всякое значение установленных Богом порядков в человеческом обществе и стремится ниспровергнуть семью, государство и Церковь. Он проповедует, так называемую, эмансипацию плоти, т.е. полную свободу в удовлетворении телесных источников и влечений, и заносит свою разрушительную руку на брачный союз. Провозглашая "свободную любовь", он трактует брак, как вредное и отвратительное учреждение. Он утверждает, что страсти полезны, законны и святы, что половой инстинкт не должно сдерживать, что искренность брачных отношений поддерживается лишь взаимноюстрастию супругов и, где страсть угасла, там нужно расторгать брачные отношения и давать место новым. Таким образом, это учение оправдывает плотские влечения и страсти и узаконяет господство животных инстинктов и влечений над высшими духовными стремлениями и требованиями человеческой природы; при этом значение духа человеческого забывается и попирается ради того, что есть чисто-животного в человеческой природе.-Политически, или дипломатический, антиномизм измыслил два рода этики: одна пригодна будто бы только для частной жизни, в которой нравственные требования должны безусловно исполняться всеми людьми, и права ближнего должны сохранять полную свою неприкосновенность, а другая имеет обязательное значение для деятелей на поприще государственном. С точки зрения этой морали, основанной на правиле: "цель оправдывает средства", бывают такие обстоятельства и положения, когда необходимо нарушить чьи-либо права, отступить от трактатов, изменить данному слову или клятве, или дать клятву, не думая ее исполнить. Все это допускается, коль скоро без этого нельзя добиться осуществления каких-либо целей или выполнить какой-либо вфликий политически план. — Иезуитский антиномизм представляет собою особую систему нравственности. Правда, иезуитство, повидимому, не имеет ничего общего с антиномизмом, так как волю Божию, оракулом которой для иезуитов служит римский папа, оно признает законом для себя и все делает ad majorem Dei gloriam (т. е. во имя Божие и к славе Божией), но на самом деле иезуитские богословы стремятся и достигают!, того, что верующие под видом исполнения нравственного закона в сущности привыкают только нарушать его; этой антиномистической цели иезуиты достигают чрез особые измышленные ими приемы (см. о них ниже). Атеизм, или безбожие. Это такое извращение мыслей, по которому отвергают самое бытие Творца и Промыслителя мира и человеков-Бога. Так как идея Божества неразлучна с существом нашего духа, так как она глубоко напечатлена в разумной природе нашей, и весь окружающий нас мир и судьбы жизни человеческой громко говорят нам о Боге, то не без основания сомневаются не