бдением удручая тело свое, он порабощал его духу и в глубине сердца своего, как некое сокровище, хранил все свои добродетели.
Преподобный же старец Памва, видя его преуспевающим, радовался такой добродетельной жизни его в Боге: отечески наблюдая за ним, он руководительно вёл его на дальнейшие подвиги; и благочестно наставляя на всякое благоугодное дело и познание, скоро соделал его искуснейшим из иноков.
Когда настало время отшествия святого Памвы к небесному наследию, к каковому он так жаждал перейти, сей преподобный отец, благословив блаженного Паисия и изрекши про него не мало пророческих слов, перешел к вечной блаженной жизни, дабы воспринять там давно ожидаемые им неизреченные блага.
- Я же, смиренный Иоанн (говорит списатель сего жития), остался с Священным Паисиям: во всем подобные друг другу, мы проводили и жизнь вместе; живя вдали от всех и исполняя один и тот же устав и в молитвах и в жизни, как мы его приняли от нашего отца, мы поддерживали друг друга, заботясь только о спасении душ наших. Но спустя немного времени, блаженный Паисий возжелал более высокого подвига и жития, и потому нам надлежало разойтись.
Воспламеняясь духом всё к более суровому постничеству, он не прикасался к пищи в продолжение целой недели, а в субботу и в день воскресный вкушал только хлеб с солью и воду, в прочие же дни вместо хлеба чувственного питался хлебом духовным; он часто читал пророческую книгу боговещанного Иеремии, и много раз сей святой пророк, являясь ему, пояснял непонятные для него в пророчестве тайны, и сокровенными мыслями возбуждал его ум к достижению обещанных благ; но простираясь всё вперед, - всё к более суровому образу жизни, Паисий оставил первоначальный подвиг своего пощения и избрал новый: теперь он стал поститься в продолжение целых двух недель и только по прошествии их вкушал, как было сказано, немного хлеба с солью и воды, сколько это было нужно. И об этом его пощении и равноангельном житии никто не знал} только один Бог, ведущий все тайны человеческие, для Которого и всё еще неявленное открыто; к тому же он возжелал принять на себя и подвиг молчания, дабы наедине приносить моление единому Владыке Христу, приблизиться к Нему еще более и просвещаться Его светом.
"Узнав об этом его желании (продолжает Иоанн Колов), я с тяжелою грустью понял, что нам должно разлучиться друг от друга. Но я, желая знать, от Бога ли это его намерение, или от обычного человеческого своеволия, сказал ему:
- Брат Паисий, вот я вижу, что ты хочешь принять на себя подвиг безмолвного жития; поверь мне искренно, что и я имею ту же мысль, но я сомневаюсь, будучи неуверен, - от Бога ли этот помысл или, нет; итак, помолимся к щедрому Богу, - пусть Сам Господь наш по воле Своей устроит нашу жизнь и пусть откроет Он нам, - вместе ли нам пребывать или разлучиться друг от друга.
Паисий на это ответил мне:
- Ты хорошо говоришь, возлюбленный; сотворим же то, что ты сказал.
Итак, встав на молитву, мы всю ночь с усердием молились Господу. И благосердый Господь, не желая презреть нашего моления, послал к нам с известием Ангела Своего святого, который, представ нам поутру, сказал:
- Господь разделяет вас в жизни вашей; итак, ты, Иоанн, пребывая здесь, будь наставником ко спасению других людей, ты же, раб Христов Паисий, перейди отсюда на западную сторону пустыни, ибо Господь сказал, что соберется к тебе великий сонм иночествующих и, по Его повелению, создан будет там монастырь и прославится через тебя имя Его.
Сказав это, Ангел отошел. Мы же (говорит Иоанн) с благодарением поклонились Господу и, по повелению Его, разошлись: я остался на прежнем месте, блаженный же Паисий отправился далее, в западную часть пустыни; там он иссек в горе пещеру и поселился в ней, и здесь всесовершенною чистотою и многоразличными подвигами, так