В то время на острове Крите был один благочестивый и богобоязненный человек, по имени Андрей; он отвергся от мира и славы его и презирал все мирские радости: взяв крест свой, он шел тесным путем, ведущим к небу, и многих приводил с собою к такой же богоугодной жизни. Услыхав, что в Царьграде беззаконный Копроним, ради нового еретического, хульного, иконоборческого учения, многих святых держит в узах, Андрей воспламенился ревностью веры и любви ко Христу и пошел в Царьград. Здесь он без всякого страха, но с великим дерзновением открыто поучал народ не прельщаться словами царя и еретическим учением; более же твердых в вере Андрей укреплял и возбуждал к истинному исповеданию и терпению в муках.

Когда же Андрей увидал, что иконоборцы, по повелению царя, за почитание святых икон – одних жестоко бьют жилами, других опаляют огнем, некоторым выкалывают глаза, или отрезают языки, а иным отсекают руки и ноги – тогда он не мог сего стерпеть. Тотчас Андрей пошел к церкви святого мученика Маманта, где в то время находился царь со множеством своих сановников. Протеснившись сквозь собравшийся там народ, он смело стал перед царем и громким голосом воскликнул:

– Почему ты, царь, называешься христианином и слугою Христовым, а иконы Христовы попираешь и причиняешь так много зла рабам Его?

Андрей хотел было продолжать свою речь далее, но царь повелел схватить его. Тотчас же слуги устремились на Андрея, и одни схватили его за голову, другие за руки, а некоторые за плечи и одежду; повалив Андрея на землю, они начали его бить, влачить по земле и топтать ногами. Желая наружно показать свое милосердие, царь велел перестать бить Андрея и, выйдя из церкви, призвал его к себе и начал сам говорить с ним:

– Откуда, – сказал он, – у тебя явилась такая смелость, что ты пришел сюда и в лицо злословишь меня? От безумия ли, или с каким-либо умыслом? Или для того, чтобы быть известным мне?

Андрей отвечал:

– Не от безумия я сие делаю, и без всякого умысла и не потому, чтобы искал суетной славы от тебя, ибо я все, что ты имеешь в мире, презираю как сон и почитаю за дым. Но я услыхал о твоем злом учении, по которому ты бесчестишь святые иконы и гонишь святую Церковь Божию. Посему "ревность по доме Твоем снедает меня" (Пс.68:10.), и я пришел сюда издалека, чтобы или убедить тебя, или самому умереть за Христа моего. Если Он – Господь мой, – умер за меня, то я, как образ Его, не должен ли умереть за Его образ?

Царь сказал на сие Андрею:

– Какое беснование и безумие воздавать славу нетленного Бога – дереву, краскам, камню, и не внимать тому, что Бог повелел Моисею не делать никакого подобия? Откуда у вас растет это безумие, что вы столь очевидной истине сопротивляетесь и отдаете себя на погибель? Поверь мне, что не ради истины, не ради Христа, но за твою бесстыдную дерзость и сопротивление я буду тебя мучить.

Андрей не мог перенести такой хулы и сказал:

– Нечестивец! Разве не за Христа страдает тот, кто страдает за Его иконы? Разве бесчестие, которое ты наносишь иконе, не переходит на Того, Кто изображен на ней? Почему же вы тех, кои бесчестят и опрокидывают ваши изображения и статуи, жестоко казните смертью? Вы, как прах, ныне существуете, а завтра исчезнете, однако желаете чрез свои изображения быть в почтении; насколько же больший грех посягать на Образ Христов, ибо бесчестие, сделанное иконе Христа, есть бесчестие Самому Христу, лик Коего на иконе изображен.