Рассылки   Subscribe.Ru
Новости портала  "Монсальват"
 
 
width="8" height="8" class="img_no_border">

 

Филипп-Август и Иоанн Безземельный

Шарль Пти Дютайи

Источник: Ш. Пти-Дютайи. Феодальная монархия во Франции и в Англии X-XIII веков. М.,1938

 

Основной причиной победы Капетингов над Плантагенетами было личное превосходство королей Франции, Филиппа-Августа, Людовика VIII и Людовика Святого, сравнительно с Иоанном Безземельным и Генрихом III. В течение этого периода Филипп-Август, выздоровевший от неврастении, полученной им на Востоке, избавившийся от своего страшного врага Ричарда Львиное Сердце, преисполненный доверия к будущему, достиг полного расцвета своей деятельности. Именно в это время автор Турской хроники мог изобразить его, как „красивого человека, хорошо сложенного, с улыбающейся, физиономией, лысого, с красным цветом лица, склонного хорошо выпить и хорошо поесть, чувственного..., предусмотрительного, упрямого..., скорого на решения и осторожного, любящего посоветоваться с людьми незначительными" (1). Другие говорят нам, что он одевается скромно, старается говорить кратко и умеет заставить себя бояться (2). Его упорная энергия в выполнении своих планов умерялась только изворотливостью его ума и политическим благоразумием, которое редко его покидало. Воля его подстрекалась огромным честолюбием. То была эпоха, когда благодаря поэтам и историкам каролингская легенда пышно расцвела и когда капетингская династия, благодаря браку Филлиппа-Августа с Изабеллой Геннегауской, ведшей свой род от Карла Лотарингского, хочет связать себя с родом Карла Великого. В последние годы XII в. Жилль Парижский сочиняет своего Carolinus для Людовика Французского, сына Филиппа и Изабеллы, и предлагает ему взять за образец

1 XXV, стр. 304.
2 См. свидетельства, собранные в CCXI, IV, ч. 2-я, стр. 577 и сл.

своего великого предка (1). Положительный и практический ум Филиппа-Августа не был, однако, недоступен химерам мировой империи. Его современник Джеральд Камбрейский приписывает ему следующие слова: „Удостоит ли бог когда-нибудь меня или другого короля Франции милостью вернуть королевству Франции его прежнее положение и то величие, которое у него было во времена Карла?(2). Другой говорит, что Филипп „думал, что одного человека достаточно, чтобы управлять миром" (3). Мало вероятно, чтобы Филипп грезил о том, чтобы отнять императорскую корону у Оттона Брауншвейгского (4), но он был одержим мечтой соединить короны Франции и Англии. Ему противостоял для защиты короны и французских ленов Плантагенетов полубезумный. Мы со своей стороны думаем, что Иоанн Безземельный был одержим душевной болезнью, в настоящее время ставшей известной и описанной современными психиатрами, а именно периодическим психозом. Удивительно, что современные историки могли ошибаться относительно этого и думать, например, что Иоанн был человеком злым, творящим зло обдуманно и хладнокровно, который не поддавался господству страсти над собой и поэтому тем менее заслуживал оправдания. Иоанн, наоборот, был человеком неустойчивым и невменяемым. К тому же он нес на себе бремя тяжелой наследственности со стороны своего отца Генриха II; среди его анжуйских предков были сумасшедшие и бешеные, и жизнь Фулька IV Угрюмого представляет своеобразную аналогию с его жизнью. Если Иоанн был подвержен приступам яростного гнева, во время которых „глаза его метали молнии и он весь синел" (5), то это была слабость, очень распространенная в те времена. Он получил ее от своего отца Генриха II, так же как и его брат Ричард. Гораздо характернее была его неспособность, действительно болезненная, кончать то, что он начал, и (в начале своей жизни) оставаться на той стороне, которую он себе избрал; он изменял всем, кто старался привлечь его на свою сторону: своему отцу, своему брату Ричарду, своим союзникам, своим друзьям, своим баронам, даже тогда, когда самый очевидный интерес заставлял его оставаться им верным (6). К этой неустойчивости присоединялось вздорное фанфаронство и циничное легкомыслие, возмущавшие духовных лиц: он не был в состоянии даже во время какой-нибудь церемонии, например, коронации его, как герцога нормандского,

1 DXVII, стр. ХХVШ, 12—13.
2 XLIX, стр. 294.
3 LXI, стр. 426.
4 По словам английских хронистов (XLVII» стр. 545; XCVII, стр. 88),. некоторые немецкие князья подумывали о его избрании.
5 СХ, стр. 408. 6 См. CDLXXXIX, passim.

держать себя прилично. Но в оcобенности его военная и политическая карьера дает нам самые ясные указания о его душевном состоянии. Во время войн, которые вели с ним Филипп-Август и его сын, его поведение представляет собой поразительную смену болезненного возбуждения и депрессии. Гервазий Кентерберийский ясно определил ее: он показывает Иоанна в начале его царствования действующим мужественно, потом так, что над ним насмехались и называли „вялым мечом"; затем воспрянувшим и ведущим победоносную войну, чтобы снова сделаться при первых же дурных вестях слабым и трусливым; наконец, в дальнейшем заслуживающим репутацию такой жестокости, какой не отличался ни один из его предшественников (1). Что касается его невменяемости, то даже враги признавали ее в нем. Капеллан Филиппа-Августа Вильгельм Бретонец говорит о "бешеных поступках, от которых этот несчастный не мог удержаться, чтобы не совершить их" (2). На него смотрели, как на одержимого бесом. Англичанин Роджер Уэндовер рассказывает о той праздной жизни, которую Иоанн вел в то время, как Филипп отнимал у него Нормандию: Иоанн, говорит он, имел улыбающееся лицо, как будто все ему удавалось; думают „что на него напустили безумие при помощи колдовства и порчи" (3). Известно, что в средние века сумасшедших часто считали одержимыми бесом. Все симптомы, которые мы только что перечислили, являются симптомами периодического психоза или циклотимии. Противником Филиппа-Августа был маньяк.

1 XLVII, стр. 92-95.
2 LVII, стр. 177 (кн. VII, стих 19—20).
3 CXIX, II, стр. 482.

 

 

 
Оглавление темы