В-третьих, любые  «странные», «курьезные» явления надо не отбрасывать, списывая их на неразвитость, отсталость эпохи, а попытаться увидеть в них как раз уникальные черты средневекового мировосприятия. Надо счесть эти «странности» совсем не странными, а вполне естественными с точки зрения людей средневековья, надо с максимальной критичностью отнестись к «само собой разумеющимся» объяснениям, к выводам, подсказанным сегодняшним мышлением, сегодняшним состоянием экономики, права, науки, культуры и т. п.
Итак, основные наши источники — те трактаты и рецептурные сборники, которые написаны самими ремесленниками. Таких трудов дошло до нас чрезвычайно мало и далеко не изо всех областей ремесленной деятельности. Наиболее полный трактат — это сочинение Теофила Пресвитера «De diversis artibus» («О различных искусствах») (9), написанное в конце XI — начале XII в. Предполагается, что автором его был ювелир и металлоделец Рогер из Хельмарсхаузена, принявший в монашестве имя Теофила. Трактат этот посвящен весьма широкому кругу вопросов: изготовлению красок, приготовлению сплавов, обработке драгоценных камней, литью колоколов и т. д.
Еще один сборник сходного содержания — «Маррае Clavicula» («Ключик к живописи») (10). Первое упоминание о нем содержится в списке книг монастыря Рейхенау, составленном в 821—822 гг.(11) До нас дошли две редакции — первая, X в., и вторая, более пространная, созданная в XII в. и приписываемая известному ученому Аделарду Батскому (12). Той же теме — краскам, золочению, обработке драгоценных камней и т. п. посвящен трактат «Compositiones ad tigenda...» («Смеси для окрашивания...») (13), созданный в конце VIII — начале IX вв., и труд некоего Ираклия «De coloribus et artibus Romanorum» («О красках и искусствах римлян») (14), состоящий из трех книг, причем две первые, стихотворные, написаны в X в., а третья, прозаическая, присоединена к ним в конце XII — начале XIII в.(15)
Метод исследования этих источников будет непрямым. Меня интересуют не сами по себе конкретные технологические приемы мастеров, а тот тип мышления, который обеспечивал существование и функционирование этих приемов. Я буду исследовать неявный культурный смысл, лежащий за явным техническим смыслом рецептов, тот смысл, который как бы проходил мимо рефлексии их составителей.
Указанные сборники имеют одну особенность, которую нельзя не учитывать. Эти трактаты написаны (или записаны) на латыни людьми, видимо, духовными. Насчет Теофила это очевидно, насчет Ираклия — весьма вероятно. Что же касается анонимного автора «Маррае Clavicula», во всяком случае ранней редакции (ибо Аделард был клириком), то здесь вопрос сложнее. Дело в том, что неизвестный составитель трактата говорит о своем сыне, как о наследнике своего ремесла (prol. 1), что вряд ли было возможным, если бы автор был монахом. С другой стороны, маловероятно знание латыни среди простонародья в X в. Поэтому «Ключик к живописи» скорее всего записан со слов какого-то ремесленника лицом духовным, либо составлен на языке церкви самим мастером, ушедшим в монастырь, либо приведенное упоминание о сыне является просто стандартной фразой, более или менее обязательной для свода ремесленных знаний, признаком жанра. Последние соображения позволяют нам считать написанные по-латыни тексты все же памятниками, дающими достаточно верное представление о народной культуре. Составители рецептурных сборников были либо выходцами из ремесленной среды, либо тесно соприкасались с нею. Даже язык трактатов не являлся помехой.
Латинский текст, по выражению Марка Блока, «калькирует мысленную схему на народном языке» (16). Последнее доказывается тем, что лингвистический анализ текстов трактатов, проведенный различными исследователями, позволяет определить, что первый вариант «Маррае Clavicula» был написан в Германии, второй — в Англии, прозаическое добавление к Ираклию — во Франции, может быть даже в Париже, а Теофил был выходцем из Рейнских областей (17).
Прежде чем перейти к непосредственному изучению текстов, надо сделать две оговорки. Во-первых, я никоим образом не полагаю, что предложенное исследование дает полное описание ремесленной культуры,— нет, я лишь пытаюсь увидеть некоторые черты ее. Во-вторых, вообще, все предлагаемые мною объяснения есть не более чем гипотезы, и если в тексте слишком редко употребляются выражения типа «возможно», «видимо», «мне представляется», «можно предположить», то это сделано лишь для того, чтобы не утомлять читателя, ибо словами этими, на деле, следовало бы предварять каждое высказывание.
А теперь обратимся к рецепту из Теофилова трактата. Вот этот рецепт полностью:

«Об испанском золоте

Бывает также золото, именуемое испанским, каковое составлено из красной меди, пепла василиска, человеческой крови и уксуса. Язычники, чье умение в искусстве весьма похвально, выводят василиска так. Есть у них подземная темница, обложенная камнем и сверху, и снизу, и со всех сторон, с двумя столь малыми оконцами, что даже свет сквозь них едва ли проникает. Пускают они туда двух петухов двенадцати или пятнадцати лет и дают им еды обильной. Как разжиреют они, то от пыла, вызванного своею тучностью, спариваются и откладывают яйца. Когда яйца отложены, убивают петухов и сажают жаб высиживать те яйца и кормят их хлебом. Когда яйца насижены, вылупляются петушки, во всем подобные цыплятам, рожденным от курицы, но через семь дней вырастают у них змеиные хвосты.