ДЖ. .АНТ. КАМП АН И

ДЖОВАННИ-АНТОНИО КАМПАНЙ. ПИСЬМА И
СТИХОТВОРЕНИЯ. IV, 4

[О ВИЛЛАХ]

Помещаемое письмо Джованни-Антонио Камп а ни (1427—1477) к кардиналу
Павии со времен Буркхардта приводится в качестве прим-ера отрицательного от
ношения к виллам —'редкого для эпохи Возрождения. Если для Альберти город —
арена деятельности, а вилла—место для отдыха, то Кампанй, стоя на сурово-мо
ралистической позиции, доводит до конца «урбанистическую» точку зрения. Тем
не менее, несмотря на различие оценок, основные функции города и виллы совер
шенно одинаково рисуются в обоих случаях: вилла Кампанй — та же villa urbana
Альберти, а не вилла древних писателей по сельскому хозяйству. Перевод сделан
с издания Joannis Antonii Campani Epistolae et poemata. Recensuit Go. B.
Menckenius. Lipsiae 1707 (письмо помещено в кн. IV под № 4, на стр. 207—209).

Если бы я сам не был родом из деревни и не был бы воспитан среди волч
цов и терниев, меня трогало бы то наслаждение, о котором ты столько твердишь
мне. Но то, что прельщает твой дух, то я уже изъедал вдоволь; то, что для тебя
утеха, для меня—пресыщение. Редкость—приправа удовольствия. Я, будучи
мальчиком, столько дроздов поймал в силки, сколько ты едва ли на всем своем
веку уловил сетями. Вот почему то, что ты тпак восхваляешь и так превозносишь,
для меня уже «пало предметом отвращения. Приятно сельской жизнью разнообра
зить городские занятия, по ставить ее на первое место не подобает. Человек
должен наведываться в деревню, а не поселяться в ней. И Гораций, и Квинти
лиан, и Катон, и многие другие — все имели виллу не для того, чтобы у них было
место, где жить, но для летнего и осеннего уединения. Они видели в ней не жи
лище, а место отдыха, чтобы было где приютиться, когда устанешь. Никто не
стремился в деревню и на виллу тогда, когда им не владело пресыще
ние городом. На вилле — не укрепление духа, а прекращение труда, бездействие
и праздность, которую ты зовешь наслаждением. Ты рвешься на виллу, привязан
к деревне, чтобы охотиться, гоняться за птицами, ловить рыбу. К чему вое это,
как не для того, чтобы избежать более ответственного и трудного? Я все перено
шу и не ищу этих утех души, а если ищу, то довольно с меня взглянуть на
виллу, а не задерживаться на ней,— довольно одним глотком утолить дневную
жажду. Недолго, как известно, мы бываем преисполнены наслаждением, и то, к
чему мы сильнее стремимся, то скорее мы исчерпываем до дна. Спутник наслаж
дения— быстролетность; никогда оно не медлит, мчится на быстрых крыльях, чем
сильнее захватывает, тем быстрее ускользает, ополчается на самого себя, всегда
влечется ft собственному концу, становится неуловимым тогда, когда достигнет
высшего предела. Ты видишь, что я думаю о наслаждении. Остается мне отве
тить тебе о ловле дроздов. Глупо, если те, кто заботятся о яствах, помышляют
еще о чем-то ином: незачем ловить дроздов, если дело слуг—приготовить, а дело
участников обеда —■ съесть. Если тебя радует полет дроздов, то ты можешь вы
пускать пойманных невредимыми, и тем скорее они будут улетать; а если тебе
приятно их ловить и опутывать сетями, то З'ачем ты губишь тех, которых ты смо
жешь поймать вторично и в третий раз? Ссылаются на вкус: мы делаем сами все
для своего стола. Но вкуснее есть приготовленное чужим трудом, чем своим,
и нехорошо потеть перед обедом, а если уже надо потеть, то лучше потеть во
время самого обеда. Тот обедает не по-благородному и не по-знатному, кто тру
дится, чтобы обедать. Для сытого безразлично, заготовлена ли еда или нет, и ни

о чем не приходится так жалеть, как о том, что заготовлено слишком много. Зачем
ты гоняешься за дроздами, когда дома, в самых садах, мы располагаем едой?
Я понимаю, ты хочешь доставить себе наслаждение из сочетания всего этого:
видеть поля, расставлять силки, устраивать западни птичкам, бегать, кричать
прыгать. А мне все это настолько противно, что я вовсе этого не хочу. Приятны
виды города, встречи, собрание друзей, ученые и отрадные разговоры с прияте
лями. Вот мои дрозды. Прощай.

[ 713 1