А. К. ДЖИВЕЛЕГОВ

Как только власть перешла к Коримо Медичи, наряду с экономиче
ским и финансовым покровительством мелкой буржуазии, помогав
шей банковскому капиталу свалить олигархию, водворилось иное от
ношение и к культурным нуждам мелкой буржуазии, прежде всего—
более ровное отношение ik итальянскому языку. Кончилась дикая не
терпимость к нему, все как-то стали понимать, что эго — единствен
ный язык, знакомый широким слоям народа. К тому же среди этих
широких слоев, примыкая по своему социальному положению к ре
месленникам, а по -культурному значению создаваемых ими ценностей
к интеллигенции, находились художники. Ухаживание за художни
ками, людьми неучеными, но талантливыми, нередко гениальными
и обаятельными в бьгту, сделало неизбежной забочу об их культур
ных нуждах, а приобщение художников к культуре., то есть прежде
всего — к специальным знаниям, повышающим их профессиональ
ную квалификацию, могло происходить только через литературу на
итальянском языке, ибо латинского художники не знали.

В этом (процессе Альберти принадлежит первенствующая роль.

YII

«Неужели кто-нибудь станет опрометчиво упрекать меня за то*
что я пишу так, чтобы люди меня понимали? И не похвалит ли меня,
скорее, человек благоразумный за то, что, пользуясь языком понят
ным, я больше стараюсь помочь многим, чем нравиться немногим?
Ибо всем известно, что в наши дни образованных людей чрезвы
чайно мало... Я готов признать, что древний латинский язык сочен
и красив. Но не понимаю, почему нужно до такой степени ненави
деть наш нынешний тосканский, чтобы не принимать ничего на нем
написанного, хотя бы то было превосходно... И пусть, как утвер
ждают, тот древний язык пользуется великим авторитетом у всех
народов потому, что на нем писали многие ученые; несомненно, та
ким будет и наш язык, если ученые со всем усердием и тщатель
ностью будут чеканить и отделывать его... Что касается меня, я не
жду иного воздаяния, кроме признания, что мною двигало стремле
ние быть в меру моих способностей, труда и усердия полезным
мо«ему народу...».

Так писал Альберти в предисловии к III книге трактата «О семье»,
и эти строки — лишь одна из многих тирад его в защиту volgare.
Но он не только защищал его теоретически. Он доказывал его пол*
иую пригодность в качестве языка литературы тем, что писал на
нем многие из тех сочинений, которым он придавал особенно важ
ное значение.

Три первые вещи, написанные им во Флоренции в годы своего
второго пребывания там (1434—1436), отразившие и первые фло
рентийские впечатления и римские размышления — «О живописи» и
ч (Элементы живописи», Альберти написал и по-итальянски, и по-

[ 172 ]