ФИЛИПП АРЬЕС "ЧЕЛОВЕК ПЕРЕД ЛИЦОМ СМЕРТИ" СМЕРТЬ КАК ПРОБЛЕМА ИСТОРИЧЕСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ
 
На главную
 
 
 
 
 
 
 
Предыдущая все страницы
Следующая  
ФИЛИПП АРЬЕС
"ЧЕЛОВЕК ПЕРЕД ЛИЦОМ СМЕРТИ"
СМЕРТЬ КАК ПРОБЛЕМА ИСТОРИЧЕСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ
стр. 59

палеолита с их инвентарем, предназначенным для загробной жизни умершего, и до наших дней
научного скептицизма, продолжающих, однако, упрямо отвергать мгновенное превращение жизни в
ничто. Идеи продолжения составляют общее достояние всех древних религий и христианства.

Христианство восприняло традиционные суждения здравого смысла и стоической философии о
рождении человека как начале его умирания. Рождение — первый шаг к смерти, говорили римские
стоики, и это же общее место мы находим позднее и у св. Бернарда Клервоского в XII в., и у Монтеня.
Христианство заимствовало также очень древнюю идею о продолжении существования человека в
загробном мире, сером и печальном, и идею более позднюю, менее популярную и более суровую, о
нравственном суде над живыми и умершими[114]. Наконец, оно возвратило верующим все надежды
религий спасения, связав спасение души человека с воплощением и посмертным воскресением Иисуса
Христа. В наставлениях апостола Павла жизнь во грехе есть смерть, а физическая смерть есть
восхождение к вечной жизни.

Таковы в самом простом виде основные положения христианской эсхатологии, наследницы более
старых верований. В этих общих рамках было достаточно места для многочисленных изменений:
представления христиан о смерти и бессмертии не оставались в течение веков неизменными. С точки
зрения богослова-философа или простого верующего, эти изменения незначительны, но для историка
они, напротив, полны глубокого смысла. Историк распознает видимые признаки перемен в
представлениях человека, необязательно только христианина, о своей судьбе, перемен тем более
глубоких, что они не замечались. Историк должен выучить тайный язык религий этих долгих эпох,
омытых идеей бессмертия. В формулах ученых и в легендах народной веры он должен отыскать
архетипы цивилизации, переводимые здесь в единственно понятный людям того времени код. Но такой
подход требует, чтобы мы освободились от некоторых привычек мышления.

Мы представляем себе средневековое общество, где доминирует церковь и где реакция на ее тотальное
господство принимает форму ересей и примитивного натурализма. Это правда, что мир жил тогда в
тени церкви, но это не означает полного и убежденного принятия всеми христианских догм. Это
означало скорее признание некоего общего языка, одной и той же системы коммуникации и
понимания. Желания и грезы, исходящие из глубины существа человека, выражались в определенной
системе знаков, а эти знаки облекались в слова христианской лексики. Но — и именно это для нас
важно — каждая эпоха спонтанно отбирала некоторые знаки, предпочитая их другим, оставляемым про
запас, на будущее, поскольку те или иные знаки лучше выражали глубинные тенденции коллективного
поведения.

Вся лексика и весь тематический репертуар традиционной эсхатологии христианства сложились очень
рано, и наше историческое любопытство, жаждущее изменчивости, будет в этом отношении обмануто.
Евангелие от Матфея, связанное с языческими традициями, особенно египетскими, содержит уже всю
средневековую концепцию потустороннего мира. Страшного суда, ада[115]. Древнейший
«Апокалипсис Павла» описывает рай и ад, изобилующий мучениями. Св. Августин и другие первые
«отцы церкви» разработали концепцию спасения в почти окончательном ее виде. Вот почему книги
историков идей создают у читателя, может быть даже слишком сосредоточенного на изменчивости,
впечатление однообразия и неподвижности.

Репертуар тем, мотивов, лексики ученых авторов уже очень рано был полон. Однако в
действительности использовалась только часть его, и именно та, которую отбирала для себя
коллективная практика и которую мы должны попытаться определить, невзирая на ошибки и ловушки,
неминуемые для такого рода исследований. Все представляется так, как если бы часть, отобранная
таким образом, была единственно известной тогда, единственно живой, единственно значимой.
Применим этот метод к изучению представлений о Страшном суде.

Второе пришествие

Предыдущая Начало Следующая  
 
 

Новости