Заражение воздуха происходит и при перенесении останков с места их первоначального захоронения в
погребальные галереи, пишет Навье. Поэтому при погребениях и эксгумациях полезно зажигать огни,
раскладывать большие костры, создающие очистительные потоки воздуха. Тех же спасительных
результатов можно достичь и взрывами пороха. Воздух кладбищ портит все вокруг: не только здоровье
людей, живущих поблизости, но даже продукты и вещи в их чуланах. Так, в домах, расположенных
вокруг кладбища Сент-Инносан, замечает врач, сталь, столовое серебро, золотые галуны — все быстро
теряет блеск и тускнеет.

Врачи не единственные, кто бьет тревогу. Протоколы полицейских комиссаров того времени
изобилуют жалобами местного населения. В петиции парламенту жильцы квартала, примыкающего к
кладбищу Сен-Мерри, жалуются на то, что «все нужное для жизни» портится у них дома в течение
нескольких дней. Тогда же некая вдова Леблан заявила, что вынуждена всегда держать закрытыми
окна; выходящие на кладбище Сен-Жерве, ибо «не может хранить ни мясо, ни бульон. (...) Дурные
запахи просочились даже в погреб и испортили вино и пиво, которые у нее были». Приходские власти
признали справедливость этих жалоб и занялись поиском места на краю города, чтобы перенести туда
кладбище.

Теперь уже, без сомнения, все или почти все убеждены Париже в болезнетворности кладбищ. Люди во
второй половине XVIII в. могут только поражаться тому, что их родни в средние века под влиянием
суеверий предал забвению благоразумные обычаи древних и в течение долгих столетий сохраняли в
самом сердце города, посреди жилых домов, эти рассадники эпидемий и ужасную картин разложения.
Первыми к такому пониманию вещей приходят наиболее просвещенные: судейские чиновники, купцы,
полиция. Постановление парижского парламента от 1 марта 1763 г., последовавшее за проведенным в
городе обследованием мест погребения, было первой попыткой изменить тысячелетний порядок
захоронений «у святых, при церкви».

Преамбула постановления воспроизводит аргументы врачей и жителей кварталов, прилегающих к
кладбищам. В большей части приходов, особенно в центре города, ежедневно слышатся жалобы на
идущие от могил тяжелые и тлетворные испарения, которые в летний зной становятся невыносимыми.
Самые необходимые для жизни продукты начинают портиться в этих кварталах через несколько часов.
Это вызвано или теснотой кладбищ, где уже нет места для новых захоронений, или тем, что слишком
жирная могильная земля делает более долгим процесс истлевания бренных останков.

Предложение, содержащееся в тексте постановления, интересно и необычно по своей смелости.
Постановление 1763 г. подходит уже совсем близко к позднейшей идее светского кладбища, где роль
служителей культа сведена к чисто контрольной и протокольной. Самым сухим и официальным тоном
постановление, проникнутое стремлением к чистоте, гигиене и порядку, требует закрыть все
существующие в городе кладбища и создать за пределами Парижа восемь больших некрополей, где
каждый приход имел бы одну общую могилу для всех его обитателей. В самом же городе оставались
бы лишь помещения при церквах, куда после отпевания складывали бы тела умерших. Каждый день
погребальные повозки разъезжали бы по городу, собирая трупы, положенные в гроб или зашитые в
саван, с прикрепленным к ним номером прихода. Их отвозили бы на одно из коллективных кладбищ,
где и хоронили бы в соответствующих братских могилах.

В этой концепции отпевание умершего в церкви с выставлением его тела на катафалке должно было
быть единственной и последней публичной религиозной церемонией. Если же парламент допускал и
впредь, чтобы священник сопровождал траурную процессию, то речь при этом шла не об исполнении
духовным лицом своего религиозного долга, а лишь о надзоре за могильщиками. Эти предписания
относительно похорон вскоре начали осуществляться на практике: после богослужения тело уносили в
особое помещение, а предание его земле утратило характер публичной и семейной церемонии, став
простым делом муниципальной полиции.

Постановление 1763 г. не предусматривало ничего, чтобы кладбище по-прежнему было общественным,
общедоступным местом. Посетителям скорее не рекомендовалось туда ходить. Сам некрополь должен
был представлять собой достаточно обширную территорию, обнесенную глухой стеной. Большая
площадь кладбища позволяла многократно использовать могильные ямы и при этом не истощать
почву. Ибо парламент, вопреки возражениям некоторых врачей и кюре, сохранял многовековой
принцип захоронения трупов в несколько слоев один над другим. Для того чтобы отвратить людей от
погребения в самой церкви, не запрещая этого прямо, постановление вводит чрезвычайно высокую