—    Если бы это было так просто, я бы это уже вернул. Но на нашем роду лежит какое-то
страшное проклятье: наши женщины умирают, не дожив до старости, а мужчины гибнут в
схватках. Только я каким-то чудом дожил до седых волос и благодарю бога, что у меня
есть трое таких хороших сыновей.

Виктор даже подбоченился, ведь старый Гильом не так ух часто отпускал похвалы.

—    Мы поедем к дальнему лесу, — Гильом махнул рукой, указывая направление.

—    Отец, но ведь нам придется ехать через земли Абинье.

— Эти земли наши, Виктор, запомни это. И пусть они боятся встречи с нами, а не мы
должны бояться и опасаться их.

—    Да, в их роду некому с нами состязаться, один лишь Робер. Ведь его братьев убил я.
Он догадывается об этом и поэтому так страшно нас ненавидит. Но на суде он ничего не
смог доказать. Был один свидетель, который видел, как я

Расправлялся с братьями, но и того уже съели рыбы, я его столкнул со скалы.

Младшие Реньяры держались поодаль. Жак достал из дорожной сумки кусок мяса и
жадно жевал его, а Клод покусывал соломинку.

—    Наш отец уже совсем выжил из ума, — негромко сказал Клод, обращаясь к Жаку.
Тот согласно закивал головой.

—    Он даже слышать не хочет о том, чтобы мы с тобой покинули дом. А как ужасно
хочется куда-нибудь уехать! — сказал Клод и потер свою щеку. — А ведь мы могли бы
разбогатеть, жениться, и все у нас было бы хорошо. Но он даже и слышать об этом не
хочет. Да и Виктор становится все больше и больше похожим на отца, а ведь раньше он
был не таким.

—    Да, мы все меняемся, — рассудительно сказал Жак и сплюнул на стерню кусок
непрожеванного мяса. — Он всех подозревает, готов убить каждого, кто проедет по его
земле.

Но ведь это и наша земля, Жак, — заметил младший брат.

— Да, это так, но представь, если отец разделит ее на три части, нам достанется по
маленькому клочку.

— Нет, нам на это даже не стоит рассчитывать, он все отдаст Виктору. Он старший, и
он возглавит наш род.

—    Какая-то дьявольщина! — нахмурился Клод. — Ведь так не хочется ни с кем воевать,
ссориться, судиться! А если Виктор заменит отца, то все будет как и прежде.

—    Ко мне, скорее! — вдруг послышался из тумана властный голос Гильома Реньяра.

Клод и Жак переглянулись, тяжело вздохнули и дернули поводья своих лошадей.

Гильом остановил лошадь у старого дуба, разбитого молнией.

—    Вот от этого дуба, дети мои, и до самой реки все земли принадлежали роду Реньяров.
Еще сто лет тому назад мы владели ими, а не какие-то Абинье и Нирвали, о которых
двести лет назад никто еще и не слышал, потому что их предки копошились в навозе и
были собственностью наших прадедов!

—    Старик опять завел свою вечную песню, — прошептал Клод на ухо Жаку.

Тот согласно закивал головой, но в это же время угодливо смотрел на отца.

Виктор хмурился и ежился от холодного тумана.

—    И на восток, до самого океана все земли тоже принадлежали Реньярам. Запомните
это, потом расскажете это своим детям.

—    Отец, а может быть, кому-нибудь из нас стоит пойти служить королю и тогда эти
земли король вновь пожалует нам? — сказал рассудительный Жак.

—    Что?! — воскликнул Гильом Реньяр, хватаясь за рукоять кнута. — Служить этим
Бурбонам?! Да никогда! Ни за что! Это они отняли у нас все богатство, это они высосали
из нашего рода всю кровь! А ты хочешь пойти служить этим мерзавцам?! Вот если бы
кто-нибудь начал войну против короля, тогда я взял бы