Констанцию, облаченную в дорогие наряды, находившуюся в огромном дворце и понимал,
что не смог бы к ней подойти сам.

Оставалась лишь одна надежда, что Констанция сама приедет к нему и тогда кончатся
все сомнения, и Филипп вновь поверить в любовь.

Этель и Лилиан боялись бередить душу Филиппу. Лилиан обнаружила деньги, но
ничего не сказала ни матери, ни брату. Она побоялась, что гордая Этель захочет отослать
их обратно в Мато. То же самое сделал бы и Филипп, а Лилиан была более практична и
понимала, что деньги им не помешают. К тому же, они очень многое делали для
Констанции, а деньги, как уверяла в письме графиня Аламбер, принадлежали ее внучке.
Она просила извинения за то, что втайне от них заставила дворецкого спрятать деньги в
багаже и выказывала надежду, что ее правильно поймут.

Наконец на горизонте показался небольшой старый дом. Этель горестно вздохнула.
Только отсюда, издалека, он казался таким спокойным и мирным. Выбитые окна,
поломанные рамы, прострелянные и сорванные с петель двери, наспех заколоченные
перед отъездом. Дом еще помнил недавнюю осаду, всем своим видом напоминая о ней.

Констанция не могла дождаться, когда же наступит намеченный день и она сможет
направиться к своему возлюбленному Филиппу Абинье. Время хоть и долго тянется в
ожидании, но все равно наступает момент, когда нужно отправляться в дорогу.

Уже с вечера старая графиня отдала распоряжение заложить карету и ранним утром
они вдвоем с Констанцией покинули Мато.Девушка попросила остановить карету у
кузницы и щедро одариластарого кузнеца, подсказавшего, к какому роду принадлежит
герб, изображенный на медальоне. Тот от удивления даже открыл рот, когда перед ним
заблестели две золотые монеты. Таких больших денег ему от роду не приходилось
держать в руках. Но еще больше кузнец был поражен переменами, произошедшими с
Констанцией. Он и тогда удивился ее красоте, но сейчас, когда на девушке были дорогие
наряды, а ехала она в графской карете, равных ей не было во всем королевстве.

И старый кузнец сказал это своей благодетельнице. Констанция зарделась, а графиня
Аламбер сказала своей внучке.

—    Ничего, Констанция, привыкай, скоро ты услышишь подобные комплименты не
только из уст простого кузнеца, думаю, на тебя обратит внимание и сам король.

—    Я попаду ко двору?! — воскликнула Констанция.

^{—    Да}.

— Но Филипп. — сказала девушка и тут же запнулась.

Она понимала, что тот недостаточно родовит и богат, чтобы претендовать на завидную
роль при королевском дворе. А если она, Констанция, пользуясь знакомствами и
влиянием своей бабушки графини попробует выхлопотать ему должность? Филипп на это
никогда не согласится.

Констанции было непривычно путешествовать в карете, покачиваться на упругих
рессорах и смотреть на мир сквозь застекленное окошко.

Она выросла на лоне природы, на свежем воздухе и всегда путешествовала либо
пешком, либо верхом. После того, как она еще маленькой девочкой оказалась в семействе
Реньяров, она никуда дальше ручья и церкви в селении не выбиралась, хотя ее все время
тянуло попасть за горизонт. Но в такой возможности судьба ей отказала, и только сейчас
она могла видеть мир, который простиралсяза холмами.

На ее лице иногда появлялась улыбка и в глазах вспыхивали искорки. Она
представляла себе простоватое лицо Филиппа, воображала, как он удивится и обрадуется
ее приезду, видела строгоелицо Этель, радостную улыбку на губах Лилиан. Констанция
уже по-настоящему успела полюбить этих немногословных добросердечных людей.
Сейчас она мыслями уносилась далеко вперед. Она видела дом, накрытый стол в столовой,
пламя в очаге. Казалось, она даже слышит, как потрескивают поленья и как тянет
горьковатым можжевеловымдымом.