— Нет, мадам.
— Отчего же?
— Я заходил к вам всего
лишь поговорить о вашем муже, и вы мне все рассказали,
удовлетворили мое любопытство.
— Так вы не придете?
— Я сожалею, мадам, но не в
моих правилах возвращаться к женщинам.
— Вы чудовище, виконт, —
приторно улыбалась маркиза.
— Мне часто говорят это, но стоит взглянуть в
зеркало, я понимаю — меня хотят
оболгать. Ведь невозможно же, маркиза, согласитесь, любить чудовище.
— Любовь.
— задумчиво произнесла
маркиза Лагранж, — я никогда не
злоупотребляю этим словом.
— И правильно делаете, маркиза, никогда не
стоит говорить, что ты кого-то любишь,
если это не так.
— Но вы же, виконт, любите
повторять это слово.
— Я говорю лишь то, о чем
хотят от меня услышать, не больше.
— Так вы обманываете
женщин?
— Ничуть. Когда я произношу
слово» люблю «, я и в самом деле испытываю это
чувство. Но вы же сами убедились, любовь может быть разной — любовь тела,
любовь
души, любовь сердца, глаз.
— Мужчины всегда находят оправдание
для себя, — немного раздраженно бросила
маркиза и танец на этом завершился.
Только тут спохватились, что старая графиня
уснула. Анри тут же дал знак музыкантам
и те удалились.
— Мадам! Мадам!
— А? Что? — графиня
вскинула голову.
— Мадам.
— Ты хочешь пригласить меня
на танец?
— Нет, бабушка, я уже
отпустил музыкантов и, по-моему, настало время ложиться
спать.
— А ты спать собираешься? —
лукаво улыбаясь, поинтересовалась графиня Лабрюйер.
— Я слишком молод, чтобы
спать каждую ночь. Дворецкий стоял в двери с
непроницаемым лицом. Ему-то прекрасно были известны все ночные похождения
молодого виконта. Но пожилого слугу уже трудно было чем-либо удивить. За время
службы у графини Лабрюйер он насмотрелся всякого. А самое главное, он научился
Ничем не выдавать своего удивления, а это
главное для слуги.
— Я вас провожу, — виконт
подал руку своей бабушке и та, распрощавшись с гостями,
двинулась к своей спальне. Распрощались и супруги Лагранж.
Мадлен, поколебавшись, подошла к Констанции и
поблагодарила ее:
— Мадемуазель, спасибо вам за заботу, я,
наверное, воспользуюсь вашим советом
покинуть имение.
— Да, мадам, вам лучше
всего уехать. Но только не расставайтесь с воспоминаниями.
— Спокойной ночи.
Мадлен Ламартин выглядела несчастной. Она
сгорбилась и двинулась в одиночестве по
коридору.
» Какая странная женщина, — подумала
Констанция, — быть влюбленной — и так не
обращать внимания на свою внешность «.
— А мы чего ждем,
Констанция? — поинтересовалась Колетта.
— Подожди, посиди здесь
немного, я сейчас вернусь.
Констанция выглянула в коридор.
По коридору легкой походкой возвращался Анри.
На его губах блуждала задумчивая
улыбка. Он остановился у двери Мадлен Ламартин, ибо та была приоткрыта, словно
приглашала войти.