Баронесса, подозревая недоброе, в нетерпении распахнула дверь и чуть не вскрикнула:
измятая простынь, брошенное в ноги одеяло, а главное, и без объяснений было ясно,
Колетта сегодня тут и не ночевала. Самые страшные подозрения закрались в душу матери.
Она подбежала к кровати и прикоснулась к

Постели рукой. Та была холодна.

Не спрашивая ни о чем дворецкого, баронесса выбежала в коридор и вновь замерла в
нерешительности.

—    Если вы, мадам, хотите отыскать мадемуазель Аламбер, то ее спальня вот здесь, — и
дворецкий указал на золоченую дверь.

Уже не считаясь с приличиями, не тратя времени на условности, баронесса толкнула
дверь и ворвалась в спальню Констанции. Она готова была метать громы и молнии,
допытываясь, куда та подевала дочь.

Но тут баронессу Дюамель ждал сюрприз: рядом со спящей Констанцией она увидела
кого — то, кто прятался под одеялом, выставив из-под него лишь макушку и согнутую в
локте руку.

То, что это мужчина, Франсуаза уже не сомневалась.

«Так вот как она воспитывает мою дочь!»— подумала Франсуаза, готовясь высказать
Констанции все, что она о ней думает.

Но та вдруг проснулась и уставилась на баронессу. Откуда она взялась в ее спальне,
Констанция никак не могла взять в толк. Тут же сердце мадемуазель Аламбер забилось
чаще. Ей предстояло по виду баронессы определить, знает та о ночных приключениях
своей дочери или же нет.

Баронесса Дюамель только успела открыть рот, как Констанция тут же взяла
инициативу в свои руки. Она отбросила одеяло с Колетт и воскликнула:

—    Колетта, просыпайся, твоя мать приехала! Это было большой неожиданностью для
баронессы и на время у нее отнялся дар речи.

Перепуганная Колетта широко открытыми глазами смотрела на мать.

—    Ну что же ты, Колетта, поздоровайся с ней. Девушка опасливо выскользнула из-под
одеяла и побежала навстречу матери.

Инстинктивно она чувствовала, самое верное сейчас — броситься на шею матери.

Если та что-нибудь знает, слезы помогут, а если ничего — то пусть это будут слезы
радости.

Так Колетта и поступила. Франсуаза стояла у открытой двери, обнимая свою дочь, и
тоже плакала.

—    Мама, я так скучала по тебе, я так хотела приехать!

Констанция Аламбер слушала этот бред и готовилась объяснить Франсуазе, почему это
вдруг Колетта оказалась у нее в постели.

А баронесса Дюамель гладила дочь по волосам и приговаривала:

—    Ты у меня еще такая глупая.

—    Представь, Франсуаза, сегодня ночью она испугалась спать одна и прибежала ко мне.

Констанция запрокинула голову, ее волосы рассыпались по плечам. Весь вид

мадемуазель Аламбер говорил о том, что она только и занималась в последние дни тем,
что не спускала глаз с Колетты.

—    Ты еще очень глупая. — приговаривала Франсуаза, а Колетта вздрагивала всем
телом, боясь, что сейчас настроение матери изменится, и Франсуаза строгим тоном
спросит ее, что она выделывала с виконтом Лабрюйером. Но страшного вопроса так и не
последовало.

Франсуаза, наконец-то, отстранила от себя дочь и взяв ее за плечи, пристально
посмотрела ей в глаза.

Вид Колетты был, конечно, жалок. Она втянула голову в плечи и виновато посмотрела
на свою мать.