—    Так вы готовы знать правду или все-таки предпочитаете оставаться в блаженном
неведении?

—    Я готов ее выслушать, мадемуазель. Александр Шенье все еще стоял на коленях
перед Констанцией Аламбер, все еще тонкой змейкой сочилась кровь из раны на шее
женщины.

—    Вы знаете, шевалье, кто такой Эмиль де Мориво?

—    Мне приходилось с ним встречаться, мадемуазель, он мой учитель фехтования в
гвардейской школе.

—    Но это всего лишь одна из его ипостасей.

Шевалье широко раскрытыми глазами посмотрел на Констанцию.

—    Неужели вы хотите сказать, мадемуазель.

—    Да, именно. Он был моим любовником.

—    Как я раньше не догадался об этом, — воскликнул Александр Шенье.

—    Да-да, дорогой шевалье, он был моим любовником.

—    И вы, мадемуазель, согласны, чтобы он завладел Колеттой?

Мадемуазель Аламбер улыбнулась.

—    Как муж, только как муж. Роль любовника я прочу вам.

Так вот в чем дело, — догадался Александр, — вы помогли мне лишь с целью
отомстить Эмилю де Мориво?

—    Не только с этой целью, шевалье, ведь я еще люблю Колетту, вы упускаете это из
виду.

—    Простите, мадемуазель, но я не совсем понимаю вас.

Но Констанция пропустила это замечание мимо ушей.

—    А теперь мне хотелось бы открыть вам глаза на роль виконта Лабрюйера во всей
этой истории.

—    Неужели, мадемуазель Аламбер, и он взялся помогать мне, не имея в виду помочь
Колетте? Мадемуазель Аламбер рассмеялась.

—    Виконт не из тех людей, которые готовы помогать бескорыстно. Ведь он мой друг и,
узнав о предательстве Эмиля де Мориво, по-своему взялся помочь мне.

Лицо шевалье напряглось. Он уже догадывался о самом для себя страшном, но не
решался самому себе в этом признаться.

И Констанция нанесла последний сокрушительный удар по самолюбию Александра
Шенье.

—    Виконт Лабрюйер не так безобиден, как это может показаться. Он соблазнил вашу
Колетту, лишил ее невинности.

—    Я не могу поверить в это, мадемуазель.

—    Поверить придется, Колетта сама рассказала мне обо всем. Это правда, шевалье, мне
нет смысла вас обманывать. Анри посмеялся над вами. Надев маску Друга, виконт
завладел невинностью Колетты.

—    Я не хочу в это верить, мадемуазель.

—    Но это правда и лучше знать ее, чем и далее тешить себя обманом.

Шевалье не отрываясь смотрел в глаза Констанции. Ему хотелось видеть там ненависть,
презрение, но из очей мадемуазель Аламбер струилось лишь спокойствие и сочувствие к
обманутому молодому человеку.

—    Я верю вам, мадемуазель, — ответил он и не в силах больше сдерживать себя,
зарыдал. Его плечи вздрагивали, а сквозь пальцы, прижатые к глазам, текли слезы.

—    Ну почему так случилось? — сквозь плач говорил шевалье. — Ну почему я узнал
обо всем последним? Как могла Колетта предать меня?

—    Успокойтесь, шевалье, — Констанция как ребенка гладила по голове молодого
человека, — это всего лишь жизнь и право, не стоит так убиваться из-за какой-то ерунды.
Ведь все живы, все счастливы, Колетта по-прежнему любит вас, а то маленькое
недоразумение с виконтом Лабрюйером лишь кое-чему научило неопытную девушку.