остановить кровь, вытекавшую из раны, лицо виконта сделалось безмятежным и лишь
горестная улыбка выдавала страдание.

К развалинам колоннады на всем скаку вылетела карета, дверка распахнулась и даже не
ожидая, пока экипаж окончательно остановится, из него на траву выскочила Констанция
Аламбер. Она бросилась к Анри, который с удивлением рассматривал окровавленную
ладонь правой руки.

—    Анри! Анри! — закричала Констанция. Александр Шенье молча, весь бледный,
стоял подле своего смертельно раненого противника. Клинок его шпаги был на удивление
чист.

Виконт Лабрюйер оперся рукой о землю и медленно лег. Он смотрел на склонившуюся
над ним Констанцию и нежно улыбался.

—    Наклонись ко мне, я что-то хочу сказать тебе напоследок, — прошептал он.

Констанция наклонилась, а Анри, собрав остаток своих сил, приподнялся и поцеловал

ее в губы.

—    Ради этого, Констанция, стоило умереть, — прошептал он.

Мадемуазель Аламбер вскрикнула:

—    Анри!

Но виконт Лабрюйер уже не слышал ее. Кровь больше не текла из раны толчками, а
медленно, ровной струйкой сочилась на землю.

Слезы затуманили глаза Констанции, и она, склонившись над мертвым Анри, еще раз
поцеловала его в губы.

Жак, стоя на коленях подле своего хозяина, плакал навзрыд. Его пухлые губы мелко
дрожали.

Александр Шенье, барон Ришардье и маркиз Обиньяк безмолвствовали.

Наконец, Констанция Аламбер медленно поднялась и, глядя перед собой безумным
взглядом, двинулась к экипажу.

—    Мадемуазель. — срывающимся голосом окликнул ее Александр Шенье.

Констанция молча обернулась и смерила его презрительным взглядом.

—    Что вы можете сказать мне, шевалье?

—    Я не хотел этого, мадемуазель, поверьте.

—    Теперь мне уже все равно.

—    Я не хотел его убивать! — закричал Александр, и от его крика испуганные птицы
вспорхнули с деревьев, воздух огласился их тревожными голосами.

—    Вы должны покинуть Париж, — голосом осужденной к смерти, сказала Констанция.

Она еще раз посмотрела на распростертое на траве тело виконта Лабрюйера и, достав

платок, промокнула слезы.

—    Я сожалею, что судьба распорядилась подобным образом, — сказала Констанция
Аламбер, — но вы тоже ни в чем не виноваты, шевалье, Анри сам сделал свой выбор.

Констанция села в экипаж и опустила штору. Александр бросился к ее экипажу.

—    Мадемуазель, поверьте, я не хотел его убивать! Шторка на мгновение открылась, и в
руки шевалье легла стопка денег.

— Этого вам хватит на первое время, шевалье, поскорее покидайте Париж, иначе вам
несдобровать. Я не держу на вас зла.

Александр Шенье бросился вслед за экипажем Констанции Аламбер, но поняв, что не
догонит, остановился.

Лицо Констанции окаменело, слезы неподвижно застыли в глазах, и лишь рука
женщины сжимала золотой медальон на цепочке.

Огромная жемчужина, казалось, согревает ей руки давно забытым теплом.

— Домой, домой, домой, — повторяла про себя Констанция, покачиваясь в быстро
несущемся экипаже.

Весть о гибели виконта Лабрюйера мгновенно облетела весь Париж, никого не оставив
равнодушным. Многие отнеслись к этому известию со злорадством, особенно мужчины из