Графу казалось, что он видит карету, слышит цокот копыт, стук колес по корням
деревьев. Жеребец уже хрипел, с морды падали клочья пены. Граф де Бодуэн уже не
понимал, где он находится и сколько времени длится его яростная скачка. Пронзительный
ветер гнал низкие тяжелые облака. Время от времени в разрывах туч появлялись звезды и
выщербленный осколок луны.

—    Боже, неужели я опоздаю? Неужели будет поздно, и я потеряю свою возлюбленную?
Почему я так слаб? Почему господь не дал мне сильной воли? Почему Констанция,
женщина, могла так долго сопротивляться, а я сломился сразу же? Почему я предал свою
жену, а она меня нет? Как нет, но ведь она уехала к королю, — сам себе ответил на вопрос
граф де Бодуэн. — Но ведь она была вынуждена это сделать, она поступила так, потому
что мы все оказались бесчувственными и слабыми! Мы сами толкнули ее в пропасть,
отдали ее на растерзание! А теперь я пытаюсь это исправить и может быть, господь будет
ко мне милостив, может быть, я смогу нагнать Констанцию и удержать от этого
страшного шага. Я буду валяться в ее ногах, буду просить прощения, и я уверен,
Констанция все поймет и будет ко мне милостива. Только бы я успел! Только бы я
успел! Графу де Бодуэну дорога в загородный дворец короля показалась бесконечной,
длиннее, чем дорога от Мадрида до Турина.

А Констанция уже поднялась из постели короля и пошатываясь, двинулась к большой
золоченой ванне, спрятанной за невысокой ширмой. Переступив через край, она медленно
погрузилась в воду и даже закрыла глаза от блаженства.

Король Витторио потянулся, облокотился на локоть и посмотрел на Констанцию. Он
видел ее силуэт, видел точеный профиль, высокую грудь, и на его губах появилась
самодовольная улыбка. Наконец-то эта недоступная красавица, эта мечта стала
реальностью и принадлежала ему. Правда, она просто принадлежала ему, не отвечая на
ласки, а всего лишь покорно отдавшись, как слабый и беспомощный отдается сильному.
Но король Витторио знал, что придет время, и Констанция полюбит его. Эта женщина не
сможет устоять, она ответит на его чувства такими же сильными и страстными чувствами.

И от этого король Витторио почувствовал прилив радости. Казалось, жизнь вновь
вернулась к королю Пьемонта. Его глаза радостно и возбужденно сверкали, на губах
блуждала самодовольная улыбка.

Он потянулся к большому блюду, взял сочную грушу и жадно впился в нее зубами.

—    Констанция, — обратился король к графине де Бодуэн, потягиваясь в постели.

—    Только не приближайтесь ко мне, оставайтесь в постели, — холодно и как-то
отстраненно сказала Констанция, предупредив желание короля подняться и подойти к ней.

Король покорно кивнул, продолжая жевать сочную мякоть.

—    Вам придется дать мне все то, что я пожелаю, все то, что мне понадобится.

—    Конечно, конечно! — воскликнул король Витторио, удобнее устраиваясь на
большой подушке. — Все что ты хочешь, ты получишь.

—    Благодарю, — прозвучало в ответ.

—    Что-нибудь еще? — жуя грушу, поинтересовался король Витторио.

—    Да, — быстро ответила Констанция, как бы не давая времени королю Витторио
передумать и отказаться от своих слов.

—    Ну что ж, я слушаю, говори свои просьбы и они будут исполнены.

—    Я хочу, чтобы все члены семьи моего мужа были наказаны.

—    Как это все? — король привстал на локти и рассеянно улыбаясь, посмотрел на
Констанцию, но он встретил такой жесткий и решительный взгляд, что тут же отвернулся.

—    Да, все члены моей семьи должны быть уволены со службы.

—    Это вам очень нужно? — спросил король.

—    Да, это просто необходимо.

—    Ну что ж, — король на несколько мгновений задумался, улыбка исчезла с его
лица, — считай, Констанция, что они больше у меня не служат, — зубы короля вновь
впились в мякоть груши.