—    Я ничего не знаю, графиня, у меня на руках приказ его королевского величества,
разбирайтесь с ним. Но я должен выполнить приказ, предупредить вас: во дворце с этого
дня не должно быть ни единого человека.

—    Как, ни единого?

Офицер пожал плечами и сокрушенно покачал головой.

—    Не знаю, не знаю, но я не могу ослушаться повеления своего монарха.

—    Чертовы приказы! — прошептала старая графиня де Бодуэн. — Это все ей так не
сойдет, не сойдет. Бог ее накажет.

—    Не знаю, графиня, кого должен наказывать Бог, — подкрутив ус, промолвил офицер
охраны, — по-моему, сейчас он наказывает вас.

—    И где же я должна жить?

—    Вот здесь написано, — офицер ткнул пальцем в одну из строчек приказа, — вы
должны уединиться в своем загородном поместье в деревне.

—    Что? Я, светская женщина, в деревню?

—    Да-да, графиня, а если вы ослушаетесь приказа его королевского величества, то
будете наказаны куда более строго, чем сейчас.

Графиня, опустив голову, медленно двинулась к выходу. Она чувствовала, ее жизнь
кончена, она не видела перед собой никакого просвета. На душе было сумрачно и ужасно
болело сердце.

—    Почему? Почему все произошло так? — думала графиня, садясь в карету.

Но у нее даже не было сил приказать кучеру, поэтому карета долго стояла во дворе,
кучер ожидая приказания, ерзал на козлах.

—    Поехали! Поехали! — приказала старая графиня де Бодуэн. Кучер тронул вожжи, и
лошади увезли черную карету с гербом графов де Бодуэн.

Констанция была осведомлена о том, как выполняются ее просьбы. Но она тоже не
испытывала никакой радости от своей жестокости. Ей казалось, наказывая графиню,
разрушая дворец графа де Бодуэна, она как бы прощается со своей прежней жизнью,
становится совершенно другим человеком.

— Ты довольна, Констанция? — как-то вечером поинтересовался король Витторио,
держа в руках высокий хрустальный кубок, наполненный золотистым вином.

—    О чем вы? — Констанция исподлобья взглянула на короля.

—    О просьбах, дорогая моя, я выполнил все, что обещал.

— Да, я довольна, — так, будто бы она объявляла о том, что смертельно больна,
произнесла Констанция и отвернулась от короля.

—    Нет-нет, дорогая, смотри на меня.

Король улыбался, его глаза сверкали. Казалось, происходит странное действо, жизнь
уходит из Констанции и возвращается к королю. До недавнего времени бледное лицо
короля Витторио порозовело, глаза сверкали, он все чаще улыбался, явно довольный
самим собой и жизнью. И странное дело, короля Витториосовершенно не мучили
угрызения совести.

«Как все есть, так и должно быть. Самое главное — эта женщина принадлежит мне, —
думал король Витторио, расхаживая по гостиной своего загородного дворца. — И она
всегда будет моей и никто не сможет забрать ее у меня. Конечно же, просьбы ее ужасны,
конечно же, она жестока. А не жесток ли я? Ведь я, король Пьемонта Витторио, нарушаю
все принятые в обществе законы, веду себя крайне неприлично. Но я король, — тут же
успокаивал себя король Витторио, — и я буду делать то, что мне нравится.

День шел за днем. Граф де Бодуэн был растерян. Он понимал, в чем причина
происходящих событий и немилость короля по отношению к его семье. Но он не мог
осознать, в чем же заключается его, Армана вина за происходящее.

Однажды утром он шел со служанками по галерее королевского дворца в Риволи,
спеша в подсобное помещение, где должна была состояться примерка новых платьев