— Мост? — граф де Бодуэн
приподнялся и опершись спиной о шершавый ствол дерева,
взглянул прямо в глаза королю Витторио.
— Да-да, мост, граф, если
мы его не уничтожим, то завтра на рассвете они начнут
переправляться на нашу сторону и тогда мы будем вынуждены отступать.
— Я должен его взорвать? —
догадавшись, осведомился граф де Бодуэн.
— Да, но это смертельно
опасное дело и навряд ли кто-нибудь из тех, кто пойдет с
вами, вернется живым.
— Что ж, ваше величество, я
согласен.
— Я знал, граф, что вы
согласитесь, я тоже пойду с вами.
— Нет, ваше величество, —
граф де Бодуэн поднялся на ноги, — никогда. Вы король,
вы должны быть здесь и незачем вам попусту рисковать своей жизнью. К тому же. —
граф осекся и о чем-то задумался, на его растрескавшихся губах появилась
горькая улыбка.
— Скажи мне, граф, —
наклонившись к самому уху Армана, прошептал король, —
Констанция тебе пишет? Арман вздрогнул и отвернулся от своего короля.
Так пишет или нет? — выкрикнул король
Витторио и, схватив графа де Бодуэна за
плечи, сильно встряхнул его.
— Нет, ваше величество, Констанция мне не
пишет. Король Витторио заскрежетал
зубами.
— Может быть, с ней
что-нибудь случилось?
— Не знаю, ваше величество.
— Ладно, граф, простите
меня, я не хотел вас обидеть.
И мужчины обнялись, понимая, что завтра,
может быть, они уже не увидятся. Через
полчаса граф де Бодуэн встретился с маркизом Лоренцетти. Они сидели у костра
вдвоем и
негромко переговаривались.
— Арман, напрасно ты
согласился, ведь наверняка ты не вернешься, погибнешь, как
погибли уже сотни людей.
— Нет, маркиз, мне кажется,
я останусь в живых для того, чтобы и дальше мучиться.
Да и не мог я отказать королю, честно признаться, — граф де Бодуэн пристально
смотрел
в огонь и говорил как бы сам с собой. — А что мне еще остается, ведь у меня
ничего нет,
король даже не захотел сделать меня офицером, он забрал у меня все. Но он
король, а я
всего лишь его подданный и мне ничего не остается, как доказать свою преданность
и
честность.
— Но это рискованно, граф.
— Если бы я этого не
понимал, маркиз, но ведь и король был готов пойти со мной
взрывать мост.
— А наш король вообще,
граф, полностью утратил рассудок и его бесстрашие не от
смелости, а от чего-то другого.
— Как и мое бесстрашие, маркиз, оно тоже не
от смелости, а от полной безысходности,
Констанция ушла от меня, король отказался от моих услуг при дворе, и мне ничего
не
остается, как ценой своей жизни доказать всем, что я предан короне — и до конца
выполнить свой долг.
— Я тебя понимаю, Арман, но
я бы не пошел на это рискованное дело.
— Не стоит об этом говорить, маркиз, я
потерял все, кроме своей жизни, она у меня
осталась последняя.
— Ты странный человек, Арман, даже последнее
ты готов отдать королю, который
лишил тебя всего.
— Да, маркиз, мне
действительно ничего не остается, кроме как ценой собственной
жизни доказать преданность и показать всем, что я простил короля.
— Ладно, коль ты уж
решился, давай подумаем, как это лучше сделать. Пойдем в мою
палатку.
