— Граф Прованский! — торжественно возвестил
камергер, ударив как-то по
особенному громко своим гигантским деревянным жезлом.
Констанция еще не успела как следует
разглядеть младшего брата короля, как
придворные кумушки немедленно высказались по этому поводу.
— Бывший монсеньер, —
ехидно подмигивая своей подруге, сказала одна из старух.
Вторая хихикнула и, немало не заботясь о том,
чтобы скрыть свои мысли от
окружающих, добавила:
— Бывший дофин. Который
никогда не станет королем. Девушка, зажатая между
двумя старыми сплетницами, изумленно хлопала глазами, а затем растерянно
спросила:
— О чем вы, бабушка?
Старуха, которая сидела слева и постоянно
подносила к лицу девушки флакончик с
нюхательной солью, раздраженно махнула рукой.
— Тебе еще рано об этом
знать, Луиза. Лицо девушки плаксиво скривилось, и она уже,
очевидно, была готова разрыдаться, но в этот момент приятельница ее бабушки,
движимая
чувством сострадания, шикнула на подругу:
— Ташеретта, не мучай
бедную девочку. Расскажи ей. В конце концов, ей уже
исполнилось пятнадцать лет и она имеет право знать о том, что происходит при
дворе.
Строгая бабушка огрызнулась:
— Я вовсе не желаю, чтобы
наследница рода Андуйе уже в пятнадцать лет начинала
вести себя при дворе короля так, словно ей двадцать.
— Да ладно, ладно. Не
забывай, какая ты сама была в пятнадцать лет. Вспомни, когда
ты в первый раз родила. Констанции даже показалось, что она увидела на покрытом
старческими морщинами и посыпанном неимоверном количеством пудры лице
Ташеретты де Андуйе некое подобие смущения.
— Это не имеет значения, — огрызнулась она.
Ее внучка, которая неожиданно обрела
дар речи, тут же вставила:
— Бабушка, я знаю об этом.
Тебе было шестнадцать лет. Старуха поняла, что
отпираться бессмысленно и мгновенно перевела разговор на другую тему, словно и
никогда не отказывалась от того, чтобы позлословить о графе Прованском.
— Тебе, может быть,
известно, Луиза, — обратилась она к внучке, — что у нашего
короля Людовика XVI двое братьев? — Двое младших братьев, — уточнила вторая
старуха.
— Да. Один из них граф
Прованский, а второй граф д'Артуа. Когда еще был жив
король Людовик XV, все думали, что его преемником будет один из младших внуков,
хотя герцог Берийский, нынешний король, носил титул дофина с девятилетнего
возраста.
Однако он был таким болезненным, что никто и не предполагал в нем будущего
короля.
— Ну, об этом-то я знаю, —
разочарованно протянула Луиза. — Ведь ты сама мне
рассказывала, что предыдущий король пережил своего сына-дофина и двух старших
внуков.
— Это верно, они рано
умерли. И все-таки после смерти Людовика XV именно герцог
Берийский стал королем. Когда ему было еще шестнадцать лет, он женился на
дочери
австрийской императрицы Марии-Антуанетте. Ей было четырнадцать. Ты знаешь, что
старый король был распутником и содержал целую армию любовниц и куртизанок.
Когда
же воцарился новый король, этому грязному распутству пришел конец. Но в
королевской
семье долго не было детей и из-за этого дофином считался граф Прованский.
Именно
поэтому его звали монсеньером Прованским. Посмотри, посмотри, как хищно
сверкают у
него глаза.
Луиза вытянула шею, стараясь разглядеть в
толпе гостей графа Прованского. Он
беседовал с австрийским послом, и на лице его, носившем некоторые следы
невоздержанности и излишеств, была написана сама любезность. Однако взгляд
графа
Прованского действительно излучал какую — то хищную агрессивную энергию,
которая
не могла укрыться от окружающих.