—    Вчера вечером я случайно оказался свидетелем одного разговора, который
произошел между графом Калиостро и графиней де ла Мотт. Они уже собирались уходить,
а я стоял неподалеку.

—    И что же? Они говорили обо мне?

Констанцию охватило какое-то неприятное чувство, как будто она открыла свою
пудреницу и увидела там копошащихся червей. Значит, ее уже во всю обсуждают
придворные дамы. Вне сомнения, к этому надо было быть готовой. Однако гадливость не
покидала Констанцию.

Шаваньян замялся.

—    В общем, графиня де ла Мотт посоветовала графу Калиостро держаться от вас
подальше. Я не знаю, почему, но она видит в вас своего врага.

Констанция поджала губы.

—    Вот как? Странно. Ведь я, по-моему, еще не дала для этого ни малейшего повода.

Шаваньян развел руками.

—    Мне трудно ответить, ваша милость. Я маленький человек. Вы были добры со мной,
и я решил, что вам необходимо об этом знать.

Констанция на мгновение задумалась. Не означает ли это, что графиня де ла Мотт
занята при дворе королевы обделыванием собственных делишек? Впрочем, этим
занимаются все придворные. Да, нужно быть предельно осторожной. Скорее всего, рядом
с ее величеством Констанцию будут окружать недоброжелатели. И это самое лучшее, на
что может рассчитывать графиня де Бодуэн. Еще не оказавшись при дворе, она уже
почувствовала, как вокруг сгущаются тучи.

Тем временем Шаваньян низко поклонился и пролепетал:

—    С вашего позволения, я пойду, госпожа де Бодуэн.

—    Да, да, конечно, — рассеянно ответила Констанция. — О, нет, погодите.

Она покопалась в сумочке и протянула Шаваньяну несколько золотых монет.

—    Возьмите.

Шаваньян поначалу попытался отказаться, но быстро сдался. Видимо, госпожа де Сен-
Жам, как и многие из парижских богачей, разбрасывавшихся деньгами без нужды, плохо
платила своим слугам. Шаваньян рассыпался в благодарностях и, прижав шляпу к груди,
почтительно стоял на мостовой до тех пор, пока Констанция не захлопнула дверцу, и ее
карета не тронулась с места.

Всю дорогу до Версаля Констанция пыталась представить себе расстановку сил в
окружении Марии-Антуанетты. Пока она видела двух явных недругов — герцогиню
д'Айен-Ноайль, строгую блюстительницу нравственности, которая наверняка осуждает ее,
Констанцию, за ее предосудительное, с ее точки зрения, поведение при дворе
Пьемонтского короля. Второй явный враг — это графиня де ла Мотт. Правда, скорее всего,
причиной ее недружелюбного отношения к Констанции был тот же самый опыт жизни
Констанции при королевском дворе в Турине. Да, к сожалению, этого нельзя было
избежать. Да, конечно, лучше было бы приехать в Париж без шлейфа дурной славы,
однако, если уж так получилось, то нужно использовать и хорошее, и плохое.

Графиня де ла Мотт считает ее опасной соперницей. Ну что ж, правильно делает.
Констанция ведь на самом деле отнюдь не простушка и не та наивная девчонка, которая
несколько лет назад впервые появилась в Париже. С такими мыслями Констанция
приехала в королевский дворец. Камергер долго вел ее по широким просторным
коридорам, и, наконец, Констанция показалась у дверей в покои королевы. Ей пришлось
подождать несколько минут, пока ее величество известят о прибытии графини де Бодуэн.

Наконец, дверь распахнулась, и, к удивлению Констанции, перед ней стояла графиня де
ла Мотт.

Она приветствовала Констанцию милой улыбкой и кивком головы.

—    Входите. Ее величество ждет вас.