—    Вы имеете в виду ту маленькую симпатичную штучку, стоимостью в миллион
шестьсот тысяч ливров?

— Да, я говорю о ней. Королева развела руками. — Что ж, видно, это и на самом деле
была не я. Потому что этого ожерелья среди моих драгоценностей не будет никогда. Ведь
я уже говорила вам, графиня, что лучше будет истратить эти деньги на покупку и
оснащение боевого корабля для нашего флота. А у меня вполне юстаточно украшений,
чтобы не чувствовать себя обделенной. Кажется, мы уже давно решили этот вопрос, и я
даже не хочу вспоминать об этом. Знаете, графиня, а ведь ожерелье, действительно,
великолепно. Там собраны самые чистые бриллианты, которые я когда-либо встречала. Да
и оправа заслуживает самих камней.

Королева задумчиво теребила в руках иголку с золотой нитью. — Да, жаль. Жаль, что
я не могу позволить себе такой роскоши. Ну, ничего, надеюсь, что эти ювелиры найдут
применение своему ожерелью.

—    Они выглядели очень разочарованными, когда вы отказались от покупки, —
осторожно заметила Констанция. — Возможно, они еще на что-то надеются.

—    Им не на что надеяться, — сухо отрезала Мария-Антуанетта. — Я больше не хочу к
этому возвращаться. У вас есть какие-нибудь новости для меня, кроме этого нелепого сна?

Мария-Антуанетта выглядела раздраженной, и Констанция решила больше не
тревожить ее своими сомнениями. Скорее всего, старик из мастерской Бемера и Бассенжа
оказался прав — кто — то хочет выманить ожерелье у ювелиров, прикрываясь именем
королевы. Кто-то ведет крупную игру. Но сама королева ничего не знает о том, что
происходит вокруг. Интересно, увидел ли Шаваньян что-нибудь интересное возле
мастерской Бемера и Бассенжа? Констанции вдруг нестерпимо захотелось домой, к сыну,
подальше от этих интриг и поближе к единственному родному существу на всем свете.

Кардинал де Роан прибыл в Версаль в два часа дня по полудни и сразу же направился
на прием к его величеству королю Людовику XVI с докладом о результатах поездки в
Марсель. Однако король был занят беседой с прусскими дипломатами, которые
рассказывали ему о том, что недавно король Фридрих II отправил письмо маркизу де ла
Файетту с приглашением наблюдать за военными маневрами, которыми будет руководить
сам Фридрих Великий. Одновременно король Фридрих пригласил в Пруссию и бывшего
противника маркиза да Файетта по войне за независимость Соединенных Штатов лорда
Корнуолиса.

Это сообщение, как ни странно, обрадовало короля. В последнее время маркиз ла
Файетт, недавно возвратившийся на родину из Соединенных Штатов Америки, где он
принимал участие в войне за независимость, развил излишне бурную активность во
внутри французских делах. Он интересовался положением протестантов во Франции,
выступал в защиту их прав, принимал участие в работе местных ассамблей, где
критиковал абсолютную власть монарха и рассказывал о преимуществах республиканской
формы правления, принятой в Америке.

Маркиз де ла Файетт был национальным героем Франции, и каждое его выступление
привлекало большое внимание публики. Маркиз становился распространителем опасных
идей, а потому от него нужно было поскорее избавиться. Приглашение, высланное
королем Пруссии Фридрихом II Великим маркизу де ла Файетту, оказалось как нельзя
кстати. Юный маркиз, любимец нации, самый молодой полевой маршал Франции за всю
историю страны, должен бы покинуть родину под вполне благовидным предлогом.

Людовик XVI поблагодарил прусских дипломатов за приятное сообщение и в хорошем
расположении духа принял великого капеллана Франции кардинала де Роана. Когда на
пороге возникла высокая, слегка сутулая фигура кардинала, король, демонстрируя совсем
несвойственную ему бодрость и энергичность, направился навстречу де Роану.

—    Ваше высокопреосвященство, добро пожаловать в Париж! радостно воскликнул он.

Де Роан, еще не знавший о причинах столь радостного настроения монарха, изумленно

смотрел на Людовика.