—    Да так, подумал о воробье, — отшутился Филипп.

—    Раздевайся скорее, а то простынешь. И садись ближе к огню.

Филипп стаскивал с себя мокрую одежду, но улыбка не сходила с его лица.

—    Мне кажется, что ты, Филипп, что-то от меня скрываешь, что-то произошло в твоей
жизни.

—    Да ничего я не скрываю, — буркнул Филипп.

—    Нет-нет, скрываешь, я же тебя знаю хорошо и чувствую по выражению твоего лица,
по взгляду, что какие-то приятные мысли занимают твою душу.

—    Лилиан, отвяжись, я тебя прошу, а не то я разозлюсь.

—    Брат, а не влюбился ли ты ненароком? — Лилиан всплеснула руками, обрадованная
собственной догадке. — Точно, ты влюбился! Все мужчины одинаковы — стоит им
только увидеть хорошенькую девушку, как на их лицах появляется масляная улыбка, а
глаза начинают блестеть, как уголья в очаге.

—    Лилиан, если ты не отвяжешься, то я тебя выставлю на дождь.

—    Значит, я угадала и мой братец влюбился. Наш мрачный Филипп нашел свою
избранницу.

—    Замолчи! — бросил мокрой рубашкой в сестру Филипп. Та ловко поймала ее и стала
развешивать у очага, продолжая улыбаться своим потаенным мыслям.

—    Если ты не перестанешь улыбаться, Лилиан, я запущу в тебя сапогом.

—    Да хоть горшком можешь в меня запустить, все равно ты влюбился и не можешь
этого скрыть.

Филипп отвернулся, чтобы сестра не видела его лица. Он попытался убрать улыбку со
своих губ, но это ему не удалось, она словно прилипла.

А сестра подошла сзади, положила руки на плечи Филиппу и крепко его обняла.

—    Я очень рада за тебя, брат. И пожалуйста, не сердись на меня, я не желаю тебе зла, я
действительно рада. А она красивая? — уже другим голосом зашептала Лилиан прямо в
ухо Филиппу.

—    У меня нет слов! — сказал Филипп.

— Ну, брат, это не объяснение. Ты хоть скажи, кто она и откуда. Я ее знаю? — и
Лилиан принялась называть имена всех известных ей в округе девушек.

Филипп каждый раз отрицательно качал головой.

—    Не старайся, Лилиан, у тебя все равно ничего не получится.

Тогда Лилиан принялась перечислять молодых вдов. Но Филипп все равно продолжал
качать головой и просить сестру остановиться. Но Лилиан уже разошлась. И Филипп знал,
пока сестра не выговорится, она не остановится.

Наконец, запас имен иссяк. И тогда Лилиан избрала другую тактику. Она обошла брата,
села у его ног, оперлась руками о его колени и вопросительно заглянула ему в глаза.

—    Я буду смотреть в твои глаза и отгадаю ее имя. Ты сейчас думаешь о ней, это
естественно, ведь ты ни о ком другом сейчас думать не можешь.

Филипп утвердительно кивнул.

—    Вы с ней еще не целовались, хотя, зная твой скрытный характер, я уверена, что ты,
даже если бы вы и целовались, мне этого не сказал. Погоди, погоди, — Лилиан
придержала голову брата, — в твоих глазах стоит ее портрет.

—    Лилиан, не мучайся и не пытайся хитростью вытянуть из меня признание. Даже если
ты два дня не будешь меня кормить, я тебе ничего не скажу.

—    Филипп, а если я тебе дам большой кусок свежего пирога?

—    С телятиной и луком? — словно бы торгуясь, произнес Филипп.

—    Нет, сегодня пирог с индейкой.

—    Если с индейкой, то не скажу. Если бы был с телятиной, может быть, я бы еще
признался.

—    Но хочешь, Филипп, я отгадаю, какого цвета волосы у твоей избранницы?