— И что. Марсель, везде
живут так же плохо, как и у нас?
— Нет, не везде. Кое-где
живут получше, но везде хватает несчастий и бед.
— Так почему же, брат, тебя
называют изменником и за твою голову предлагают
большие деньги?
— Моя голова, сестра,
действительно кое-чего стоит, — и он прикасался двумя
пальцами к виску. — Я не просто ношу ее на плечах, она кое о чем еще умеет
думать, а
глаза видеть, что в этом мире несправедливо. А в жилах Бланше течет горячая
кровь, и я
не могу видеть несправедливость, мне сразу же хочется схватиться за оружие и
все
изменить в этом мире. Мне хочется, чтобы такие как
Ты, как твои дети, были счастливы хоть
немного, чтобы кончилось вот это
беспросветное существование для простого народа, чтобы они увидели солнце.
— Брат, ты говоришь
странные вещи. Но тебе, в конце концов, виднее. Я знаю, что ты
всегда был честным человеком.
— Э-э, нет, сестра, не
всегда Марсель Бланше был честным человеком. Иногда мне
приходилось обманывать, для того, чтобы как можно скорее достичь нужного
результата.
Иногда нагло врал. Но знаешь, сестра, я не раскаиваюсь в своих проступках и
думаю,
бог меня простит. Ведь у меня на сердце никогда не было злобы и все, что я
делал, я делал
для того, чтобы хоть кому-то на этом свете стало легче жить. Так что думаю, ты
со мной
согласишься, что живу я на этом свете не зря.
— Успокойся, Марсель, —
Этель клала свою руку на плечо брата и крепко сжимала
пальцы, — лучше скажи, как ты себя чувствуешь.
— О, чувствую я себя прекрасно! Я давно уже
не спал в чистой сухой постели, давно
так вкусно не ел и давно на меня так приветливо никто не смотрел.
Марсель подмигнул Лилиан. Та залилась
румянцем и засуетилась у стола, убирая
пустые блюда.
— Марсель, не смущай мою
дочь. Она очень молода и падка на комплименты.
— Мама, мама, зачем , ты
так говоришь? — вновь вспыхнула и залилась румянцем
Лилиан.
— Я говорю правду, дочь. Я
знаю Марселя, он всегда нравился женщинам, как
замужним, так и молоденьким. Он привык кружить им головы, а потом оставлять.
— Это правда. Марсель? —
поинтересовалась Лилиан.
— О, да, если моя сестра
говорит обо мне так, то это чистая правда. Тем более, Этель
никогда не врет, этим она отличалась от меня всю жизнь.
— А ты, Марсель, любишь
приврать? — хохотала Лилиан, ставя перед родственником
большое блюдо с мясом и подкладывая ему самые лакомые куски пирога.
— Жизнь — не такая простая
штука, как я думал раньше. И я сам не знаю, почему у
меня все пошло на перекосяк, почему я стал жестоким, почему ненавижу подлецов и
люблю честных людей.
Вдруг Филипп насторожился. Он приложил палец
к губам и подал всем знак замолчать.
Было слышно, как потрескивают поленья в очаге, как шумит за окнами ветер, как
булькает вода в котлах.
— Что такое, Филипп? —
насторожился Марсель Бланше, хватаясь за оружие.
— Мне показалось, что я
слышал топот лошадей, — негромко, но испуганно произнес
Филипп.
— Лошадей? Неужели они
выследили? Неужели они знают, где я прячусь?
Этель испуганно вскочила из-за стола,
подбежала к окну, приоткрыла ставни и
выглянула на улицу.
— Да нет, все спокойно.
— А я уже испугался, —
откладывая пистолет в сторону, сказал Марсель Бланше, —
думал, что накликал на вас беду. Как же вы жили, сестра, все эти годы? —
поинтересовался Марсель.
— По-разному, брат. Тяжело
жили.
