Констанция стояла всего в трех шагах от него, и Виктор попытался шагнуть к ней. Но
взгляд Констанции был красноречивее любых слов — между ней и Виктором стояла
невидимая стена, за которую Виктор не мог сделать и шага.

Он опустил голову и бросил своим людям:

—    Собирайте убитых, уходим.

А сам, пошатываясь как пьяный, двинулся в темноту.

ГЛАВА 3

За час до рассвета начался проливной дождь. Он и погасил уже догоравшие постройки
и стога соломы.

Дом Абинье представлял собой ужасное зрелище — выбитые двери, разбитые окна,
закопченные стены. Но еще более ужасно было внутри — перевернутая мебель, пулевые
отверстия в стенах, разбитая посуда, кровь на полу и на стенах.

С каждой минутой Марселю Бланше становилось все хуже и хуже. Он уже не приходил
в себя, бредил, выкрикивал какие-то слова, имена, шептал молитвы. Потом силы
оставляли мужчину, и его голова запрокидывалась, а глаза закатывались.

Лилиан и Этель сидели у изголовья постели. Лилиан держала руку Марселя в своих
ладонях и слезы, которые текли по ее лицу, капали на грудь Марселя Бланше.

— Держись, держись. Марсель, все будет хорошо, — шептала девушка, все еще
надеявшаяся на то, что Марсель сможет самостоятельно выбраться.

А он вдруг открыл глаза, криво улыбнулся и обвел собравшихся странным взглядом.

—    Я скоро умру, — прошептал он бескровными губами, — вы слышите, я умру.
Никогда не думал, что это так просто и никогда не надеялся, что умру в своей семье.

Этель наклонилась к брату, приложила к его горячему лбу мокрое полотенце.

—    Брат! Брат! Марсель! Я люблю тебя! Держись из последних сил!

—    Нет, Этель, нет, сестра, жизнь покидает меня, — Марсель ввзяал ладонь Лилиан и та
разрыдалась. — Не надо плакать, Лилиан, это тебе не к лицу, ты славная девушка, ты
лучшая девушка из всех мне известных. Ты так смело боролась с этими проклятыми
Реньярами, ты дорога мне и если мне повезет предстать перед всевышним, я обязательно
попрошу, чтобы он послал тебе счастье, чтобы он послал тебе хорошего мужа и славных
детей.

— Марсель, не говори так, береги силы, ты обязательно выздоровеешь, рана не очень
глубокая, — соврала Лилиан.

—    Ты пытаешься меня обмануть, племянница, но Марсель Бланше за свою жизнь
видел столько всяких ран, что научился безошибочно определять, какая рана смертельная.
И моя, я скажу тебе, Лилиан, смертельная, мне уже не выкарабкаться.Филипп,
подойди! — зашептал Марсель Бланше, пальцем подзывая племянника.

Филипп опустился на колени и склонился к Марселю. Тот был настолько слаб, что
говорил чуть слышно. — Береги мать и свою сестру, а также береги Констанцию. Она
славная и лучше покиньте этот дом, уходите куда-нибудь, я вам советую. А потом, может
быть, вернетесь сюда и будете счастливы.

Марсель Бланше отстранил от себя Филиппа и поманил пальцем Этель. Женщина со
скорбным лицом тоже опустилась на колени и склонилась к самой груди Марселя. —
Этель, прости меня за все, прости, если я причинял тебе беспокойства, прости за то, что
ты страдала из-за меня.

—    Что ты. Марсель, успокойся, может быть, все еще будетхорошо.

—    Нет, сестра, мои дни сочтены, даже сочтены мои минуты.

Марсель странно дернулся, его глаза закатились, а из горла вырвался стон.

—    Он умирает, — сказала Этель, — и мы остаемся одни.

Но жизнь все еще не покинула Марселя. Его душа пока еще оставалась в теле. Он
вздрагивал, хрипел, выкрикивал свое имя, кого-то проклинал. Но потом вдруг стих, по его