умело делают вид, будто они добрые друзья. Там еще больше злобы, чем здесь, среди
простых людей.

—    Так зачем же мне туда, бабушка, зачем?

—    Но там, дорогая, настоящая жизнь, только там ты почувствуешь себя человеком,
только там ты сможешь узнать себе цену.

Когда карета въехала на холм, Констанция тут же припала к стеклу.

—    Бабушка, бабушка, смотри, там дом Абинье!

Графиня тоже припала к стеклу.

Но что-то странное показалось в этом знакомом пейзаже, что-тобыло не так, но что,
Констанция еще не могла понять. Она пристальновглядывалась в черные деревья, в
чернеющий фасад дома.

Карета быстро катилась по дороге, покачиваясь, подскакивая навыбоинах. И вот уже
стали различимы черные обугленные стропила, провалившаяся крыша.

—    Господи! — воскликнула Констанция и всплеснула руками. — Да что же это такое!
Еще совсем недавно здесь все выглядело по-другому. А где же Филипп, Лилиан, Этель?

Поля были безлюдны, дорога пустынна и не у кого было спроситьо том, что же
случилось с домом Абинье и где ее владельцы.

Когда карета въехала в ворота, Констанция даже не дожидаясь, пока лакей откроет
дверь, соскочила на землю. Графиня не спешила. Она сидела в карете.

На Констанцию пахнуло удушливым запахом гари.

—    Господи, — воскликнула девушка, — да что же это такое, где все?

Она быстро подбежала к почерневшему от копоти дверному проему и заглянула внутрь.
Сквозь ребра обуглившихся стропил она увидела небо. Не было потолка, вся мебель была
сожжена, превратившись в обугленные обломки. Лишь только очаг напоминал о прежнем,
и погнутый медный котелок валялся в углу.

И тут Констанция увидела крестьянина, копавшегося в золе. Ончто-то вынул из пепла,
дунул на свою ладонь и довольно усмехнулся: на почерневшей ладони лежала пуговица.

Это был старый глухой старик. Он даже не услышал, как подъехала карета, как
заржали лошади.Вдруг старик насторожился. Его голова вжалась в сутулые плечи, он
словно ожидал удара в плечи. Потом медленно обернулся.

—    Где все? — буквально прокричала Констанция. На лице старика появилась немного
виноватая, немного растерянная улыбка. Он быстро закивал головой и повел рукой в
сторону, показывая на сожженные стены.

—    Хозяева! Хозяева где, Филипп, Лилиан, Этель? Филипп, Лилиан, Этель!

Констанция схватила старика за плечи и принялась трясти. Тот разжал ладонь и показал

пуговицу.

—    Их нет!

—    Как нет, где они? — закричала Констанция, глядя прямо в бесцветные глаза старика.

—    Нет, они на кладбище.

—    Что они там делают? — громко воскликнула девушка.

— На кладбище ничего не делают, госпожа, — затряс головой старик, — там лежат.

И тут старик понял, кто перед ним и чего эта богато одетая девушка добивается от него.

—    Вы мадемуазель Констанция Реньяр, а все Абинье погибли, — как-то буднично и
спокойно сообщил глухой старик.

—    Погибли.. ? Филипп.. ?

—    Да-да, мадемуазель, — вновь закивал головой старик и спрятал пуговицу в
карман. — Реньяры напали на них ночью. Они завалили двери и окна, подперли их
большими бревнами, а потом подожгли дом. Этель и ее дети отстреливались, но все равно
сгорели. Они не смогли вырваться из дома, — старик развел руками. — На их похороны
пришло очень много людей, такого у нас еще никогда не было.