что они и сами не надеялись прожить столько.
Время уносит красоту и здоровье, но
придает мудрость и рассудительность.
— Я хочу быть мудрой, но не
хочу быть старой, — вздохнула Констанция.
— В том-то и дело, дорогая,
ничто не дается сразу и чтобы приобрести одно, нужно
потерять другое, иначе жизнь потеряла бы смысл.
В парке сделалось еще холоднее. Раннее
весеннее солнце не могло рассеять утренний
туман, дальние поля утопали в дымке. Высокая крыша дворца читалась лишь
силуэтом, и
горько пахла прелая трава.
— В каждой смерти заключена
жизнь, — сказала графиня. — Вот видишь, мир мертв,
но когда мы уедем, природа пробудится ото сна.Вновь зазеленеет трава, вернутся
птицы,
деревья зашумят густой листвой.
— Но это будут те же самые деревья, — сказала
Констанция, — та же самая земля,
которая помнит минувший год.
— И ты будешь прежней, — сказала графиня
Аламбер, — только место мрачных
мыслей у тебя займет жажда жизни. Ты, дорогая, будешь помнить обо всем, что с
тобой
случилось, ты никогда не предашь, если позволишь себе улыбнуться или даже если
полюбишь кого-нибудь. Ты свободна, Констанция.
— Это не свобода, — девушка
качнула головой, — я понимаю, вы говорите все
правильно и может быть, так следует поступать, но еслисердце говорит мне
другое, я не
стану ему противиться.
— Но ты представь, —
продолжала графиня Аламбер, — у каждого человека есть
несколько жизней — есть детство, юность, зрелый возраст и, наконец, старость. И
в
каждой из них у человека есть свои заботы, свои горести, свои печали. Ты
прожила уже
свою первую жизнь и заканчиваешь вторую — юность, и хочешь взять с собой оттуда
все,
что тебе дорого, а нужно брать только воспоминания, только мечты. Ты всего
лишь,
Констанция, не хочешь уходить из своей юности, где тебе все дорого, ты не
хочешь
сознаться самой себе, что та, прежняя, осталась коленопреклоненной у могилы
Филиппа.
Ты всегда будешь там молить бога за своего возлюбленного, но есть уже ты
теперешняя.
Та, наивная Констанция, осталась в прошлом — и отдай свое горе ей. Когда
захочешь,
возвращайся мыслями в свою юность, вновь люби, страдай, но не заставляй
страдать себя
нынешнюю, иначе будут несчастны и люди, окружающие тебя.
— Я не хотела принести вам
горе, бабушка.
— Что ты, дорогая, ты принесла мне только
счастье, и я рада, что хоть кому-то могу
помочь советом.
— Я знаю, бабушка, то что
вы говорите — правильно, но я еще нестала взрослой, как
бы ни уверяла себя в этом.
— Для этого не надо много
времени, — улыбнулась старая графиня, — ты уже почти
взрослая, тебе только не хватает опыта.
И Констанция вдруг почувствовала, что в самом
деле сделалась взрослая. Ведь человек
взрослеет не по годам, а по количеству переживаний, выпавших на его долю.
В последние месяцы Констанция очень многое
узнала и это не могло пройти для нее
бесследно. Она вплотную подошла к такому необъятному понятию, как любовь.
И пусть Филипп безвременно погиб от руки
человека, называвшего себя ее кузеном.
Все равно это была любовь, пусть не успевшая распуститься как прекрасный цветок
во
всей своей красе. Пусть Констанция не успела еще изведать радости и счастья, но
она уже
знала, что означает тревожное биение сердца и легкое головокружение при встрече
с
мужчиной.
Небо над Мато еще более потемнело, низкие
облака, казалось, скребли по изящным
трубам дворца. Сам дворец отсюда, из беседки, казался изящной безделушкой,
забытой
кем-то на берегу реки.
— Мы оставляем Мато
надолго? — спросила Констанция.
Графиня Аламбер улыбнулась.
