— Да-да, — закивала головой старая графиня де Бодуэн, — мне тоже, если быть
откровенной, не понятно ее поведение.

Женщины смолкли, только перебрасывались картами. Но через несколько минут
разговор вновь завертелся вокруг любимой темы — придворная жизнь.

—    Королева, в самом деле, прекрасная женщина, — сказала баронесса.

—    Прекрасная, но несчастная, — заметила маркиза.

—    Ну что вы, полноте вам, — старая графиня де Бодуэн посмотрела на маркизу, — у
короля прекрасный сын, прекрасный наследник, и его жена, в целом, счастливая женщина.
Она в этой жизни получила все, что хотела.

—    Вряд ли, вряд ли, графиня, все. Ей хочется любви, а король холоден и, как женщина,
я понимаю, как тяжко это переносить.

Констанция сидела в детской над коляской своего сына. Мальчик спал, лицо его было
безмятежным. Ребенок был похож на ангела. Констанция прикоснулась к его кудряшкам,
пригладила их, наклонилась и нежно поцеловала спящего сына в лобик.

Ребенок приоткрыл глаза и, увидев над собой склоненную мать, улыбнулся,
потянувшись к ней розовыми ручонками.

Констанция взяла руки сына в свои и перецеловала каждый пальчик. Мишель
улыбнулся еще шире, но вдруг громко заплакал. Няня, дремавшая в углу, бросилась к
ребенку.

—    Мадам, мадам, он наверное, хочет кушать.

—    Нет-нет, дорогая, погоди, — сказала Констанция, — я хочу с ним немного поиграть.
Ты можешь быть свободна, иди в соседнюю комнату. Я хочу побыть с ним одна.

Няня удалилась. А Констанция, взяв ребенка на руки и крепко прижав к груди,
принялась расхаживать от одной стены к другой, тихо напевая ему.

Ребенок, убаюканный голосом матери, снова уснул. Он, хоть и был тяжелым, но
Констанции казался легче перышка.

—    Мишель, Мишель, скоро вернется наш отец. Мы будем все вместе, он тебя так
любит и в каждом письме спрашивает, сильно ли ты подрос. Боже, почему моя жизнь так
складывается? — шептала на ухо сыну Констанция.

Ребенок шевельнулся и на его пухлом розовом личике появилась улыбка, но глаз он не
открывал.

— Спи, спи, малыш, это я так. Извини, — попросила прощения у спящего сына
Констанция, продолжая расхаживать по комнате.

Она на несколько мгновений замерла у камина, над которым висело большое зеркало в
массивной золоченой раме. Она всматривалась в свое молодое прекрасное лицо, смотрела
на спящего сына, который спал, положив ей головку на плечо. Ее сердце билось, а грудь
вздымалась.

—    Боже, когда же, в конце концов, вернется Арман? Когда кончится эта пытка? Когда
все перестанут косо смотреть в мою сторону и докучать своими расспросами, грязными
намеками. Как мне все это надоело! Как хочется уехать! В Париж или в Мато. Мишель,
мой маленький сын, расти как можно скорее. Как можно быстрее становись на ноги, а
потом мы вместе уедем во Францию, покинем Пьемонт, Турин, этот дворец. Будем жить в
другом месте, среди других людей, не таких злых, глупых. Мы будем жить в Мато, я
расскажу тебе о том, как когда-то большущий рыжий кот спас меня от огромной серой
крысы. Ты увидишь там портрет своей бабушки, моей матери, которую я, к сожалению,
почти не помню. Там очень хорошие люди, очень большой старинный парк, много
красивых цветов. А еще не очень далеко океан. Констанция повернулась.

—    Слышишь меня, Мишель, там океан, по которому плавают корабли с большими
белыми парусами. А над синими волнами летают белоснежные чайки. Они кричат,
размахивают крыльями, зовут с собой. И может быть, мы с тобой, Мишель, покинем
Францию и поплывем по синему — синему морю куда-нибудь оченьдалеко, туда, где нас