Кучер покорно, но с явной неохотой взобрался на козлы, щелкнул кнутом и шестерка
лошадей побежала.

— Скорее! Скорее! — торопила кучера Констанция. Арман стоял посреди комнаты,
глядя на пылающую свечу. Он смотрел, как стекает расплавленный воск, на его лице
блуждала сокрушенная улыбка, будто его кто-то обманул. Он терзал в руках и без того
уже измятую шляпу, продолжая смотреть на трепещущий огонек свечи. Он слышал, как
застучали по мостовой колеса кареты, как зацокали копыта лошадей, как звонко
выстрелил кнут кучера.

—    Интересно, интересно, интересно, — трижды произнес одно и то же слово граф де
Бодуэн, — неужели она решилась?

А Констанция в это время мчалась в Ривали, в загородный дворец короля. Ее лицо
было мрачно, глаза горели каким-то дьявольским огнем, пальцы дрожали, высокая грудь
вздымалась, дыхание было прерывистым. И трудно было понять, то ли по ее лицу стекают
капли дождя, то ли это слезы.

Наконец, карета графа де Бодуэна, проехав мрачную аллею высоких старых платанов,
въехала во двор и остановилась у ограды. Констанция даже не стала дожидаться, когда
кучер откроет дверь, сама с силой толкнула ее, выпрыгнула на раскисшую землю и бегом
заспешила к дому, в котором ярко были освещены только два окна. Она даже не стала
дожидаться, пока слуга в накинутом на голову плаще поможет открыть железные
решетчатые ворота, сама навалилась на них всем телом, и они со скрипом отворились.
Зацепившись за крюк рукавом платья, Констанция оглянулась, а потом свирепо рванула
руку на себя так, что кусок ткани с треском оторвался и остался болтаться на крюке.

Ни на что не обращая внимания, Констанция заспешила к крыльцу. Услужливый
охранник мгновенно распахнул перед Констанцией дверь.

Она оказалась в теплом помещении, освещенном слабым светильником. Она
огляделась по сторонам, как бы решаясь, куда идти в первую очередь и тут же вспомнила
два освещенных окна на втором этаже.

«Наверное, король там».

Она быстро вбежала по ступеням на второй этаж, на несколько мгновений застыла
перед дверью, затаив дыхание, а затем, уже окончательно решившись, положила руку на
ручку двери и толкнула ее.

Король Пьемонта Витторио сидел в глубокой задумчивости, склонившись над
шахматной доской. Он уже сбился со счета, какую партию играет сам с собой. Дверь
открылась неслышно, но потянуло сквозняком и язычки огня на свечах затрепетали.

Король медленно повернул голову и его глаза расширились: в двери стояла Констанция
в шелковом ночном халате. Ее каштановые волосы были мокрыми и от этого казались
черными, как крыло ворона. Ее глаза сверкали, пухлые губы подрагивали.

—    Это я, — выдохнула Констанция, прижимая руку к бешено колотящемуся сердцу.

Король довольно долго сидел, глядя на графиню де Бодуэн, не в силах прийти в себя,

собраться с мыслями. Он что-то хотел сказать, потом передумал. Его губы двигались,
будто бы он бормотал какие-то слова. Улыбка сменялась гримасой удивления,
разочарования, изумления. Глаза короля были широко открыты и в них трепетало
отражение свечей. — Я... — наконец-то произнес король Пьемонта Витторио, медленно
поднимаясь из-за низкого столика с черно-белыми костяными фигурами. — Вы
голодны? — вдруг растерянно улыбнулся король Витторио и виновато поклонился
Констанции. — Все готово, — он скосил глазами, указывая на небольшой столик,
сервированный к позднему ужину.

Затем вдруг, будто бы к нему снова вернулось самообладание, король подошел к
столику и принялся открывать крышки на кастрюлях. Но все это время он не отрываясь
смотрел на Констанцию. Король Витторио смотрел на нее так, будто все еще не верил в то,
что Констанция реально присутствует в его доме, что онастоит всего в нескольких шагах
от него.