Дальний родственник графа де Бодуэна, который пытался уговорить Констанцию
отдаться королю, обещая ей всепрощение, приказом короля был выслан из Пьемонта.
Констанция не уточняла, за что и почему, главное, ее просьба была исполнена.

А еще через неделю дюжина вооруженных людей из охраны короля Витторио
появилась во дворце графов де Бодуэнов. Старая графиня попыталась что-то узнать,
попробовала спорить с офицером охраны, но тот, не вдаваясь в подробности, показал ей
бумагу с приказом короля Витторио.

Графиня прочла ее, коротко вскрикнула и чуть не лишилась чувств.

А офицер уже отдавал приказы:

—    Вы начните со второго этажа, вы с первого. Слуги тоже безропотно подчинились
командам офицера королевской охраны. Срывались со стен шторы, опрокидывались
столы, комоды, зеркала — все это выбрасывалось на улицу. Звенело разбитое стекло,
разлетались тысячи сверкающих осколков от старинных венецианских зеркал, крошилась
посуда, разлеталась на куски мебель, сброшенная со второго или с третьего этажа во двор.
А посреди двора уже пылал огромный костер, пожирая мебель и старинный гобелен.

—    Скорее! Скорее! — торопил офицер своих подчиненных, хотя те и так работали во
всю.

Старая графиня де Бодуэн стояла у окна в правом крыле своего замка. По ее
морщинистому лицу текли слезы. Ей было невыносимо больно, ведь все, что было в этом
старинном дворце, досталась ей от предков, от мужа. Все это было ее собственностью. И
вот так, просто, пришли вооруженные люди и лишили ее всего.

Она вздрагивала, покусывала губы, руки ее дрожали.

—    Это дьявол, а не женщина, Бог ее обязательно покарает, обязательно. Господи,
Господи, — бормотала старуха молитвы, — услышь, услышь мои слова, накажи эту
грешницу, накажи!

Старинная картина вылетела из окна второго этажа. Один из солдат схватил ее и
бросил в пламя костра. Старая графиня видела, как огонь уничтожает портрет одного из
предков.

— Накажи, накажи эту вероотступницу, я тебя прошу! Я готова отдать за это все,
чтобы только она пострадала! Почти полдня длился этот ужасный погром. Ухоженный до
этого дня дворец превращался в заброшенное здание. Многие окна были выбиты, тяжелые
шторы были сорваны и сожжены, на стенах уже не было картин, скульптуры были
разбиты, мебель искорежена и выброшена во двор. Многое сгорело, а то, что не сгорело,
было изувечено так, что уже не годилось никуда.

Графиня с каким-то странным чувством смотрела на то, что происходит. На ее лице
появлялась безумная улыбка и казалось, каждая вещь, выброшенная в окно, каждая
разбитая ваза вызывает у нее не горе, а какое-то удовольствие, заставляя улыбаться.

—    Отойдите! Отойдите! — закричал один из солдат, подтаскивая к окну, у которого
стояла старая графиня де Бодуэн, дубовый комод. Графиня вскрикнула, но покорно
отошла в сторону. Еще один вооруженный охранник подошел на помощь своему
приятелю. И они, даже не открывая комод, не вытряхивая из него постельные
принадлежности, подняли и швырнули в окно, выломав раму, разбив стекло. Комод со
страшным грохотом упал во двор. А там его уже ждал жарко полыхающий костер.

—    Чтобы ты сама горела в таком же адском пламени! После того, как с дворцом графов
де Бодуэн было покончено, офицер подошел к хозяйке и показал следующую бумагу, на
которой красовалась королевская печать и стояла размашистая подпись.

—    Что это? — сквозь слезы проговорила графиня де Бодуэн.

—    Это еще один приказ. Вы незамедлительно должны покинуть Турин и не появляться
здесь никогда.

—    Как это — никогда? Но ведь это мой дворец, дворец моих предков, моих родителей!