который долгие годы правил королевством, образовавшимся на Кипре в результате
крестовых походов в Святую Землю.

В отличие от сеансов, устраиваемых графом Калиостро, эти любительские вечера в
салонах знатных особ были совершенно бесплатными. Ведь несмотря на внешний блеск,
не слишком большая часть парижской аристократии могла похвастаться высокими
доходами. В подобных случаях знатность означала, скорее, богатство рода в прошлом.
Сельские владения, которые принадлежали этим родам, с каждым годом приходили во все
больший и больший упадок. А потому, известные графские и герцогские фамилии все
чаще и чаще упоминались в связи с шумными делами о банкротствах и разорениях.

Однако были на фоне этих беднеющих и разоряющихся родов примеры совершенно
обратного рода. Но связаны они были, главным образом, с мошенничеством и
откровенным грабежом казны. Например, граф де Калонн, старый куртизан Людовика XV,
назначенный министром финансов (генеральным контролером) вместо экономного
швейцарца Неккера, начал свою деятельность на своем посту с того, что погасил за счет
королевской казны личные долги, составлявшие не менее двухсот пятидесяти тысяч
ливров. Калонн видел свою миссию, главным образом, в том, чтобы ладить фаворитами
короля и королевы. Он соглашался на любые траты, лишь бы угодить капризам
придворных, находившихся в фаворе у королевской четы. Порой даже самой королеве
Марии-Антуанетте приходилось осаживать чрезмерную прыть господина де Калонна,
готового поставить свою подпись на любую бумагу, исходившую от ее величества.

Многим было ясно, что пребывание господина де Калонна на посту генерального
контролера финансов будет недолговечным. Он не пользовался особым уважением даже
при дворе, поскольку большинству было ясно, что он получил свой пост отнюдь не
благодаря заслугам перед королем Франции и, уж тем более, не из-за своих выдающихся
организаторских способностей. Его воцарение на посту министра финансов было
очевидным результатом подсиживании и интриг. А это могло вызвать восхищение только
у обитателей придворных салонов, которые одновременно и ненавидели каждого своего
соперника, достигшего успеха подобным образом.

Калонн щедро выдавал из королевской казны деньги на синекуры — хорошо
оплачиваемые должности, которые не требовали никаких реальных обязанностей. Не
скупился де Калонн и на пенсии, субсидии, подарки. Хорошо понимая, что его
властвование над казной может скоро прекратиться, он делал все, чтобы угодить своим
покровителям, не забывая о себе лично. Например, графу д'Артуа на покрытие его долгов
за короткое время было уплачено никак не меньше десяти миллионов ливров. Миллион
ливров был выдан графине де Полиньяк. Граф де Гиш на приданое собственной дочери
получил в качестве королевского подарка сто тысяч ливров. Герцогиня д'Айен-Ноайль,
первая статс-дама ее величества, получала миллионное жалованье.

Именно таких знатных особ основательно пощипал граф Калиостро, заставив во время
своих вечеров расстаться с большим количеством денег и драгоценностей. Но колодец не
мог быть бездонным, и количество приглашений, которые следовали знаменитому
итальянскому графу из дворцов и салонов, резко сократилось.

Калиостро по несколько дней сидел у себя в гостинице коротая вечера за чтением книг
по магии и изучением географии Франции. Последнее занятие было отнюдь не
бесполезным развлечением, поскольку Калиостро по-прежнему не исключал того факта,
что ему придется покинуть Париж нелегально.

Ведь затеянная им игра по-прежнему продолжалась. Графиня де ла Мотт, проводившая
теперь большую часть времени при дворе, объясняла это необходимостью сохранять их
отношения в тайне. Калиостро был вынужден смириться с этим, тем более, что игра
медленно но верно шла к успеху.

Нетерпение кардинала де Роана достигло уже высшей точки, когда в один теплый
солнечный день в конце марта 1785 года графиня де ла Мотт привезла во дворец на Вье-
дю-Тампль очередной ответ на любовную записку. Когда она оказалась в кабинете