рукоятка исчезла! Койот помчался по
дороге, держа лапу между ног, и наконец
обнаружил свой член, который попал в
беду. Койот Дик бережно извлек
шаловливый член из крапивы, погладил его,
утешил и приладил на место.

Старый Индеец хохотал, как полоумный - он задыхался,
глаза едва не вылезли из орбит.

-    Вот и вся история про койота Дика.

-    Ты забыл рассказать ей самый конец, - напомнила
Ивушка.

-    Какой еще конец? Я рассказал все до конца, - буркнул
Старый Индеец.

-    Ты забыл рассказать ей настоящий конец этой истории,
старая ты канистра!

-    Рассказывай сама, если так хорошо помнишь. Зазвонил
колокольчик, и он поднялся со скрипучего стула. Ивушка
посмотрела на меня в упор, и глаза ее сверкнули.

-    В конце истории вся мораль.

Тут ею овладела Баубо: она захихикала, потом захохотала
и, наконец, разразилась утробным гоготом, причем гоготала
так долго, до слез, что пару минут не могла выговорить две
фразы:    каждое    слово    она    повторяла    два-три раза,

перемежая их взрывами смеха.

-    А мораль в том, что с тех самых пор член у койота Дика так
зудит от крапивы, что он места себе не находит. Вот почему
мужики вечно липнут к женщинам, норовят о них потереться,
а в глазах у них написано: "У меня зуд в одном месте!"
Понимаешь, их общий член зудит с тех пор, как в первый раз
удрал!

Не знаю, что в ее словах меня так проняло, но мы обе
сидели на кухне, взвизгивая и колотя руками по столу, пока
совершенно не обессилели. Впоследствии я поняла, что
испытанное тогда мною состояние можно сравнить с тем,
какое бывает, когда съешь большой кусок крепкого хрена.

Думаю, как раз такие истории и рассказывала Баубо. В ее
репертуар входит все то, что заставляет женщин смеяться
именно так: безудержно, не заботясь о том, что видна вся
глотка, что колышется живот и подпрыгивают груди. В
чувственном смехе есть нечто такое, что отличает его от
смеха по менее рискованным поводам. "Чувственный" смех