Ул (хва 8. Уенриа III, или приближение конца

в руке, он почувствовал беспредельную любовь к хо
зяйке этой благоухающей и еще теплой рубашки.

Потом он вернулся в зал, где принцы танцевали
под звуки скрипок, и негласное «расследование» дало
ему возможность выяснить, чья эта была рубашка...

На другой же день Мари де Клев получила пламен
ное объяснение в любви и, потрясенная тем, что оча
ровала самого красивого в мире принца, тоже в него
влюбилась» \

И в самом деле герцог Анжуйский был красив. Ро
слый, широкоплечий, обольстительный, очарователь
ный, он отличался изысканной элегантностью, столь
нравившейся фрейлинам из «летучего эскадрона*.

«Быть может, у него был несколько женоподобный
вид, но упрекать его за это было бы несправедливо,
поскольку виноваты были в этом маленьком недостат
ке только фрейлины королевы-матери. Когда он был
еще ребенком, они очень часто забавы ради украшали
его, румянили и опрыскивали духами, как куклу; и у
него на всю жизнь остались привычки, которые сей
час выглядят несколько подозрительными, а тогда (тем
более для принца — прим. автора) казались вполне
нормальными. Он носил не только облегающие камзо
лы, перстни и ожерелья, но и великолепные серьги.

Он любил также пудриться, поливаться духами,
подкрашивать губы и одеваться в женское платье.

Это были, несомненно, странные вкусы, но они не
мешали герцогу Анжуйскому бегать за девицами и
проявлять себя пылким партнером.

Как рассказывает летописец, он остановил свой
выбор на хорошеньких фрейлинах свой матери, «ибо
они были податливы, богаты опытом и не способны
устроить скандал, поскольку Екатерина Медичи при
казала им угождать своим сыновьям*².

¹ Бретон Ги. История Франции в рассказах о любви. М.:

«Мысль». 1993. С. 299.

² Бретон Ги. С. 296.