Они приступили к развертыванию боевых порядков, поскольку узнали, что император собирался напасть из засады, в то время как они будут проходить мимо. Сам король ехал в последних рядах, чтобы исключить любую возможность внезапной атаки.
Вдруг император и около семидесяти греков все вместе выскочили из убежища. Их балистарии осыпали копьями наших людей [находящихся] в тыловых рядах, но не смогли разорвать наш строй, который держался вместе упорядоченно. Император появился из укрытия медленно, словно лазутчик.
Он двигался зигзагами, так, чтобы наши воины, увидев его, непроизвольно нарушили строй, либо, чтобы он мог пустить стрелу в короля, когда найдет его. Когда он высмотрел короля в последних рядах, он выстрелил в него двумя отравленными стрелами. Король был от этого в неистовой ярости. Он пришпорил свою лошадь по направлению к императору для того, чтобы поразить того своим копьем. Император увидел его приближающимся и ускользнул прочь. Он поспешно спасался бегством к своей крепости, называемой Кантара. Там он находился чрезвычайно печальный и смущенный, ибо не смог исполнить желаемое.
Император размышлял о том, что судьба к нему не благоволит. Его единственная дочь была взята в плен – и факт этот тяготил его разум - тогда как его замки были захвачены или сдались, и с этого времени сторонники более поддерживали его, нежели любили. Видя, что никакой надежды на сопротивление не осталось, было решено по необходимости, хотя и с неохотой, искать мира и милосердия. Он отправил посланников изложить свои обстоятельства перед королем Ричардом, и дух короля преисполнился состраданием.
Император спустился из Кантары со скорбным видом и удрученным выражением лица. Он подошел к королю и смиренно повергся к королевским ногам. Преклонив колена, признал, что покоряется королевскому милосердию во всем, что не хочет иметь ни земли, ни замка для себя, но что в дальнейшем король будет его господином, коль скоро не закует его в железные цепи.
Король был тронут жалостью. Он поднял императора [с колен] и усадил подле себя. Когда же король распорядился, чтобы дочь императора была приведена чтобы увидеть [отца], император был невыразимо счастлив. Он обнял ее нежно и, целовал ее часто и непрестанно, в то время как слезы обильно текли [по его щекам]. Это было в пятницу после праздника св. Августина, перед Пятидесятницей [май, пятница 31].
Ричард заковал Императора в цепи, не железные, но серебряные.
*** |
