История короля Ричарда III
Томас Мор
ИСТОРИЯ КОРОЛЯ РИЧАРДА III (неоконченная), НАПИСАННАЯ ГОСПОДИНОМ ТОМАСОМ МОРОМ, ОДНИМ ИЗ ПОМОЩНИКОВ ЛОНДОНСКОГО ШЕРИФА, ОКОЛО 1513 ГОДА. СОЧИНЕНИЕ ЭТО БЫЛО НАПЕЧАТАНО РАНЕЕ В ХРОНИКЕ ХАРДИНГА И В ХРОНИКЕ ХОЛЛА, НО С БОЛЬШИМИ НЕТОЧНОСТЯМИ ВО МНОГИХ МЕСТАХ - ИНОГДА С УБАВЛЕНИЯМИ, ИНОГДА С ПРИБАВЛЕНИЯМИ, С ПЕРЕМЕНОЮ СЛОВ И ЦЕЛЫХ ПРЕДЛОЖЕНИЙ, ЧТО ВЕСЬМА ОТЛИЧАЕТСЯ ОТ ЕГО СОБСТВЕННОРУЧНОЙ КОПИИ, С КОТОРОЙ НАПЕЧАТАНА ЭТА КНИГА
Король Эдуард IV, жизни которого было 53 года, 7 месяцев и 6 дней (1), а царствованию 22 года, 1 месяц и 8 дней (2), скончался в Вестминстере 9 апреля в лето господне 1483-е, оставив весьма многочисленное потомство, а именно: Эдуарда, принца, от роду 13 лет; Ричарда, герцога Йорка, на 2 года моложе (3); Елизавету (4), которой впоследствии выпало на долю счастье быть королевою, супругой короля Генриха VII и матерью Генриха VIII (В латинской версии 1565 года (далее будем указывать только 1565) после этого слова добавлено: «королевой, известной своей красотой и талантами»); Сесиль, не столь счастливую, как прекрасную; Бригитту, которая по достоинству той, чье имя она носила, приняла обет и жила для господа в Дертфорде, в обители монахинь-затворниц; Анну, которая впоследствии с честью вышла замуж за Томаса, лорда Говарда, ставшего позднее графом Серри (5); и Катерину, которую долгое время судьба то бросала к счастию, то чаще к несчастию и которая, наконец (если это конец, ибо она и поныне жива) по милости своего племянника, короля Генриха VIII, обретается ныне в благополучии, соответствующем ее рождению и достоинству. Вышеназванный благородный правитель почил в Вестминстерском дворце (В 1565 добавлено: «который расположен близ бенедиктинского монастыря в одной миле на запад от Лондона») и с пышными погребальными почестями, средь великого народного горя, был оттуда вынесен и доставлен в Виндзор (6). И таков был этот государь (7) в своем правлении и поведении в мирные времена (в военное же время сторона стороне поневоле враг), что никогда в этом краю не было другого правителя, с бою захватившего венец и после этого столь сердечно любимого народом; причем при кончине его любовь эта была больше, чем когда-либо при жизни, а после кончины и любовь и приверженность к нему сделались еще того сильнее вследствие жестокости, злодейств и смут последующего бурного времени. К тому времени, как он скончался, совсем уже утихло и улеглось негодование тех, кто питал к нему ненависть за низложение короля Генриха VI, потому что многие из злобствовавших уже умерли за двадцать с лишним лет его правления, немалый срок любой долгой жизни, а многие другие за это время сами оказались у него в милости, потому что он никогда никому в ней не отказывал. Он был добрым человеком и держался очень царственно, сердцем — смел, рассудителен — в совете, никогда не падал духом при несчастии, при успехе скорее бывал радостен, чем горд, во время мира — справедлив и милостив, в годину войн — жесток и беспощаден, на поле брани — отважен и смел, перед опасностями — дерзок, однако же не сверх разума. Кто внимательно рассмотрит его войны, тот не меньше подивится его благоразумию при неудачах, чем доблести в победах. Лицом он был красив, телом складен, крепок и силен, хотя в последние дни своей жизни немного потучнел и обрюзг от неумеренности в еде (В 1565 добавлено: «и снисходительности к телу») и не менее того от великого смолоду пристрастия к плотской похоти: кто телом здоров и благополучием, цветущ, того от такой беды едва ли сохранишь без особой на то милости. Но эта страсть не очень отягчала народ, ибо не может наслаждение одного человека пробудить и вызвать неудовольствие в столь многих; к тому же это совершалось без насилия (В 1565 добавлено: «у него было в обычае либо получать за деньги то, что ему хотелось, либо добиваться этого посредством убедительных просьб»), а в последние дни эта страсть и вовсе уменьшилась и совершенно оставила его. К концу его дней королевство пребывало в покое и процветании: ни враг не страшил, ни война не велась и не предвиделась, разве что никем неожиданная; а народ к государю питал не вынужденный страх, а добровольное и любовное послушание. Общины между собой жили в добром мире, а лордов, чьи раздоры были ему ведомы, он сам помирил на своем смертном одре. Он отказался от всех денежных поборов (а поборы — единственная вещь, которая удаляет сердца англичан от их короля), ибо обложил в свое время данью Францию (8); и он ни на что не посягал, что бы вновь могло его к этому принудить; а за год до своей кончины он завоевал Бервик (9). Во все время своего правления был он так милостив, учтив и внимателен к людям, что ни одно из его достоинств не было людям милей; и даже под конец его дней (когда многие государи, закоснев в долговременном всевластии, оставляют прежнее свое любезное поведение и впадают в гордыню) эти качества продолжали в нем удивительным образом расти и усиливаться. Так, в последнее лето, которое ему довелось видеть, его величество, находясь на охоте в Виндзоре, послал за мэром и олдерменами Лондона — не для какого-либо поручения, но лишь для того, чтобы поохотиться и повеселиться с ними, а принял он их здесь не с величавостью, но с таким дружелюбием и радушием, и оленину с той охоты послал в город с такою щедростью, что никакой другой поступок за многие прежние дни не принес ему так много
Начало Следующая
* * * |
