Неудивительно поэтому, что в конфликтах между духовными институциями города и городской общиной нищенствующие ордена оказывались, как правило, на стороне последней. При этом немаловажную роль играли довольно напряженные отношения самих мендикантов с городским клиром. Так, в 30-е гг. XV в. совет Трира попытался обложить налогом городских духовных иммунистов, а именно древние бенедиктинские аббатства и каноникаты, торговавшие в городе вином. В ответ трирские монастыри св. Максимина, св. Матфия, св. Марии ad martyres и св. Мартина заключили оборонительный союз с соборным капитулом и каноникатами св. Симеона и св. Паулина, угрожая уходом клира из города. Им удалось заручиться поддержкой Базельского собора, легаты которого наложили на Трир интердикт. Вслед за тем большая часть клира покинула город. Нищенствующие ордена, напротив, поддержали городскую общину и обеспечили пастырское служение в городе, в частности, отправление мессы.
В отличие от бенедиктинских монастырей, каноникатов и приходского клира мендиканты были глубже интегрированы в городскую общину, которая использовала зависимость нищенствующих монахов от города в целях собственного религиозного и морального самоутверждения. С XV в. мендиканты в большинстве своем принимали городское право или приносили клятву верности городскому совету. О степени этой интеграции свидетельствует уже тот факт, что во время проведения орденских реформ в XV в. на городские власти нередко возлагалось право контроля за внутренней жизнью братьев. По-видимому, еще раньше, с конца XIII в., городской совет следил за отправлением месс и треб, заказанных частными лицами и выступал, таким образом, распорядителем выделенного мендикантам на эти нужды имущества. Нередко в источниках встречается и особая городская магистратура — попечитель церковного имущества, которому вменялось в обязанности следить от имени монастыря за состоянием его хозяйственных дел. Нищенствующие монахи как "бюргеры" возносили молитвы и служили специальные мессы "во благо" (pro bone statu) соответствующего городского поселения. Кроме того, целые конвенты или отдельные монахи принимали на себя различные поручения от городских властей, духовного или светского характера, за которые им выплачивалось вознаграждение из городской казны. Однако с ростом финансовой самостоятельности мендиканты сами порою предоставляли кредиты городской общине на различных условиях, прежде всего в расчете на регулярные отчисления в пользу конвентов или отдельных монахов.
Тесная связь монастырей мендикантов с горожанами и городской общиной, их взаимная заинтересованность, позволяла городскому совету использовать монастырские постройки для разнообразных городских нужд. Известно, что строительство как приходских церквей, так и церквей нищенствующих конвентов во многом финансировало бюргерство. Такие церкви в то время, когда город еще не имел ратуши, нередко служили местом заседаний городского совета или даже собраний всей общины бюргеров. Здесь иногда проходили выборы, а вновь избранные городские официалы приносили затем клятву верности "общему благу". В Италии, например, в сборниках церковного права встречаются многочисленные запреты всякого рода собраний в городских храмах, остававшиеся, по-видимому, в основном на бумаге. Согласно итальянским городским статутам, размеры строящихся в городе церквей следовало рассчитывать таким образом, чтобы храм мог вместить все население, обладающее правом голоса. Церкви нищенствующих орденов уже в силу особенностей орденской архитектуры вполне подходили для крупных собраний горожан. Такие церкви были ориентированы не на восприятие богослужения, а на проповедь. Поэтому в них отсутствовал поперечный неф, обычный в том числе и для монастырских храмов бенедиктинцев. В плане они представляли просторный зал, призванный вместить максимальное число горожан.
Выбор церквей нищенствующих орденов для заседаний городского совета, по-видимому, диктовался стремлением придать высшему органу городской общины религиозную санкцию. Неслучайно заседания обычно проводились в день каких-либо определенных святых ("набор" таких святых варьировал от города к городу), нередко в праздник св. Франциска. Неофициальные встречи членов городского совета также часто происходили в монастырях мендикантов. В Трире, например, они были приурочены к дням освящения соответствующих церквей. Члены совета с семьями и родней посещали праздничное богослужение, после чего собирались на общую трапезу. В 1505, а затем в 1512 г. в монастыри доминиканцев и францисканцев на такое мероприятие был даже приглашен музыкант, которого оплачивала городская казна. Эти закрытые встречи для узкого круга лиц призваны были подчеркнуть дистанцию между общиной всех горожан и городской олигархией, скрепленной родственными и духовными узами, освященной "своим", преданным ей монашеством.
Кроме того, нищенствующие монастыри нередко использовались и как места публичного судопроизводства, заключения различных сделок и т.д. На колокольни церквей мендикантов городские власти часто помещали часы и оплачивали затем их содержание. Конвенты же, получившие от городских властей землю непосредственно у крепостных стен, включались в систему обороны города. Так, в 1299 г. шультгейс, совет и община Берна, выделяя конвенту доминиканцев очередной участок городской альменды, примыкающий к стене, обязали братьев прорубить в ней новые ворота и в случае опасности обеспечить свободный проход через территорию монастыря, а ключи от башен и ворот вручить властям города. В Базеле и Цюрихе мендиканты "ради общей пользы" согласились достроить стену, отделяющую их от города, до уровня городских стен.
|
