Аббат Поре был далеко не первым, кто предложил церковным властям устраивать новые кладбища вне
города. Но в его глазах речь шла не только о поддержании общественной гигиены, но и о
восстановлении того, что строго соблюдали в античности: разделение мира живых и мира мертвых.
Мертвецы должны были быть навсегда отделены от живых, дабы не вредить последним.
Исследовательница Мадлен Фуазиль склонна видеть в тексте аббата зарождение тенденции отторгать
мертвых от мира живых, стол; характерной для нашего постиндустриального общества Такая
тенденция здесь действительно уже присутствует, и о ней же, как мы увидим дальше, свидетельствует
принятое парламентом в 1763 г. постановление о режиме кладбища, Вместе с тем ни аббат Поре, ни
авторы постановления не верят, будто отделение мертвых от живых способно причинить ущерб самим
мертвым и обречь их на забвение. Делбыло скорее в стремлении придать благопристойность как
местам отправления культа живыми, так и местопребыванию умерших. В «Письмах о погребении в
церквах» по прежнему настойчиво рекомендуется живым посещать кладбища: «Весьма полезно для
смертных выслушивать, уроки, что им дают мертвецы. Именно на их могилы над; идти, дабы
убеждаться в хрупкости всего человеческого: гробницы — школы мудрости»[315]. Эта рекомендация
выдержана в традиционном духе memento mori и «суетнестей» XVII в., без того культа памяти об
умерших, который восторжествует позднее.

Решающими в изменении отношения к кладбищам были 60-е гг. XVIII в. Когда приход Сен-Сюльпис в
Париже пожелал устроить новое кладбище вблизи Малого Люксембургского дворца, его владелец,
принц Конде, решительно воспротивился. Генеральный прокурор не только признал правоту принца,
но и призвал должностных лиц города обратить внимание на проблему новых кладбищ и их
размещения. Соседство с могилами не безопасно для живых в густонаселенных кварталах, где высокие
дома препятствуют циркуляции воздуха и рассеиванию нечистых испарений. Стены домов
пропитываются зловонием и вредоносными соками, что служит, быть может, неведомой причиной
болезней и смертей жильцов. Впоследствии врачи скажут об этом еще увереннее, чем прокурор.

Полицейским акциям до и особенно после постановления парламента 1763 г. предшествовала
настоящая кампания по мобилизации общественного мнения: петиции из кварталов, прилегающих к
кладбищам, памятные записки магистратов, сочинения врачей. Во всех этих документах отражены
царившие тогда умонастроения, страхи, желания. Властителями дум становятся врачи. Они публикуют
трактат за трактатом, оспаривая убеждение своих предшественников XVII в., будто болезнетворность
кладбищ есть следствие дьявольских козней и иного сверхъестественного вмешательства.
Основываются же врачи XVIII в. на распространенной тогда ученой теории воздуха, настолько охотно
воспринятой современниками, что она стала вскоре общим местом[317].

В сочинении врача М.Маре, изданном в 1773 г., описывается со слов одного священника случай на
кладбище Монморанси. Копая новую яму, могильщик случайно задел лопатой труп, захороненный
годом раньше. Из трупа вышел смрадный пар, заставивший могильщика содрогнуться. Вновь взявшись
за лопату, чтобы засыпать потревоженные останки, он тут же упал замертво[318]. Другой автор,
П.Т.Навье, также в трактате, направленном против преждевременных эксгумаций и погребения
мертвых в церквах, рассказывает историю еще более впечатляющую. 20 апреля 1773 г. в Сольё, в нефе
церкви св. Сатурнина, копали яму для женщины, умершей от гнилой горячки. При этом обнажился
гроб с телом, погребенным еще 3 марта, и, когда женщину опускали в могилу, гроб раскрылся, и от
старого трупа пошло такое зловоние, что никто не мог больше оставаться в церкви. Вскоре из 120
детей обоего пола, которых готовили к первому причастию, 114 опасно заболели, а также кюре,
викарий, могильщики и еще более 70 человек. Из них 18 скончались, в том числе кюре и викарий. Дети
вообще были в таких рассказах наиболее частыми жертвами болезнетворных трупных испарений. При
сходных обстоятельствах в приходе Сент-Эсташ почти все дети, проходившие катехизацию перед
первым причастием, одновременно упали в обморок, а в следующее воскресенье то же произошло еще
с 20 детьми и людьми разных возрастов [319].

Во всех этих случаях зараза проникает в воздух и не сразу поражает людей. Труп больного полностью
хранит в себе болезнь и ее заразительную силу. Некоторые авторы видели именно в трупных
испарениях или гнилостных соках, выделяемых разлагающимся телом, источник большинства
инфекционных болезней. Знаменитый французский врач Феликс Вик дАзир в «Опытах о местах и
опасностях погребений» (1778), ссылаясь на авторов XVI в., утверждает, что во времена эпидемий
первыми бывают поражены дома, находящиеся по соседству с кладбшцами[320].