ФИЛИПП АРЬЕС "ЧЕЛОВЕК ПЕРЕД ЛИЦОМ СМЕРТИ" СМЕРТЬ КАК ПРОБЛЕМА ИСТОРИЧЕСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ
 
На главную
 
 
 
 
 
 
 
Предыдущая все страницы
Следующая  
ФИЛИПП АРЬЕС
"ЧЕЛОВЕК ПЕРЕД ЛИЦОМ СМЕРТИ"
СМЕРТЬ КАК ПРОБЛЕМА ИСТОРИЧЕСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ
стр. 264

совершения традиционного ритуала. Этот пример говорит о том, как опасно видеть в англосаксонской
модели перевернутой смерти просто модель протестантскую, противопоставляя ее модели
католической, более архаичной.

Социальный ареал новой модели так же четко очерчивается, как и ареал географический. Так,
исследование Горера показало, что запрет на траур характерен для среды буржуазии или среднего
класса. В рабочих семьях обычай носить траур и поминать усопшего сохраняется сильнее.
Исследованиями, проведенными в США в начале 70-х гг., установлено: традиционный образ смерти
как покоя, requies, считавшийся уже исчезнувшим, присутствует в сознании еще 54 % опрошенных,
однако в среде американской либеральной интеллигенции старое представление о смерти присуще
лишь 19 %. Другим предметом исследований было активное или пассивное отношение к смерти.

Самые состоятельные и образованные оказались одновременно наиболее активными (они составляют
завещания, склонны страховать свою жизнь), но и наименее озабоченными смертью (сама их
активность позволяет им отстранять от себя мысль о конце). Напротив, низшие классы общества
относятся к смерти пассивно и с традиционной покорностью, но для них смерть остается чем-то, что
постоянно присутствует в их жизни, тяготеет над ними, независимо от того, смиряются ли они с ней
или нет.

Примечательно, что колыбель современной модели смерти совпадает с зоной распространения rural
cemetery, а, напротив, зона урбанизированных кладбищ с монументальными надгробиями оказывается
вместе с тем наиболее консервативной в отношении к смерти и трауру. В предыдущей главе мы
показали, как эта оппозиция двух типов кладбища выражает фундаментальные различия в отношении к
природе. Rural cemetery является свидетельством фактического культа природы, урбанизированное
кладбище — свидетельством фактического безразличия к ней. Неясная, но сильная вера в
преемственность и благость природы пронизывает собой, как мне кажется, религиозную и моральную
практику стран англосаксонской культуры и делает популярной мысль о том, что страдание, болезнь,
смерть должны и могут быть устранены из повседневной жизни.

Корреляцию можно установить также между географией перевернутой смерти и ареалом второй
промышленной революции с ее «белыми воротничками», гигантскими городами и утонченной
техникой. Уже в предыдущей главе нам встретилось понятие «счастливый индустриализм»,
появившееся в сочинении позитивиста 80-х гг. прошлого столетия, но особенно подходящее к эпохе
после второй мировой войны. Позитивисты предчувствовали сто лет назад прямую связь между
индустриализацией, прогрессом техники, возросшим стремлением человека к счастью — и
гедонистическим отталкиванием смерти, желанием максимально устранить ее из повседневной жизни.
То, что в их времена было чистой теорией и великим предвидением, стало в наши дни реальностью.
Начиная с первой трети XX в., а в США даже раньше, техника стала подчинять своему безраздельному
влиянию не только производство и вообще экономику, но и общественную и личную жизнь.
Возобладала идея, что власть техники беспредельна и над человеком, и над природой. Появилась
иллюзия, будто техника может в некотором смысле подавить смерть. Ареал распространения модели
перевернутой смерти — это также ареал самой восторженной веры в технику и ее способность
преобразовать человека и природу.

Наша сегодняшняя модель смерти, таким образом, родилась и получила развитие там, где особенно
сильна была первоначально вера в природу, как бы устраняющую смерть из повседневной жизни, а
затем вера в технику, приходящую на смену природе и вытесняющую смерть еще более надежно.

Однако культурное течение, о котором здесь идет речь, не было однородным даже там, где оно
зародилось. Между Англией и Америкой есть большое различие. В Англии все стремилось к тому,
чтобы устранить смерть с поверхности, с внешней стороны жизни: вытеснение и запрет на траур,
упрощение погребального обряда, кремация вместо захоронения тела на кладбище и даже обычай
развеивать пепел по ветру. В целом эта цель была там достигнута. Из наблюдаемой повседневности
англичан смерть совершенно вытеснена; только в пресвитерианской Шотландии, у католиков и
ортодоксальных евреев старые взгляды и привычки в отношении смерти смогли сохраниться.

В США и Канаде устранение смерти было менее радикальным: она не совсем исчезла из городского
пейзажа. Не то чтобы мы еще могли созерцать в Северной Америке старинные похоронные процессии,
но с ярких вывесок посреди городских улиц глядят на нас слова, напоминающие о смерти и погребении
и кажущиеся запретными: funeral home, funeral parlour. Впечатление такое, что американской культуре

Предыдущая Начало Следующая  
 
 

Новости